Сердце прыгало у горла. Во рту пересохло, хотелось забиться в угол, накрыться с головой большим махровым полотенцем и убедить себя, что спряталась надежно.

– Тихо, тихо, не сходи с ума, – прошептала Соня.

Взгляд ее опять уперся в зеркало.

– В чем, собственно, дело? Я отлично себя чувствую и потрясающе выгляжу. Жаль, меня сейчас никто не видит.

– Чему ты радуешься? Ты понимаешь, что вляпалась в какую-то чудовищную фантастическую историю?

Соня беседовала с собственным отражением. Шепот щекотал губы. Из зеркала победно улыбалось все то же лицо, красивое, гладкое, те же холодные сапфировые глаза.

Десять лет назад, на третьем курсе биофака МГУ, молодой человек, с которым завязывалось нечто вроде легкого романа, угостил Соню настойкой каких-то ароматных индийских травок. Настойка добавлялась в вермут. После двух маленьких рюмок удивительным образом поменялись все ощущения. Совсем иначе зазвучала музыка. Казалось, ее слышишь не ушами, а кожей, каждой клеткой. Зашевелились и запахли цветы на обоях. На стене висела чеканка, профиль Нефертити. Египетская царица медленно повернула медную голову. Деревянная резная шкатулка на серванте подняла крышку, как будто открыла рот и хотела поздороваться.

Тогда, под действием наркотика, в зеркале Соня увидела сказочно красивую, загадочную девушку с огромными сапфировыми глазами. Это была вроде бы она, однако и не она вовсе, какое-то из ее перевоплощений, прежних или будущих. О молодом человеке в тот момент Соня совершенно позабыла, так полна была собой. И он забыл о Соне, лежал на ковре, раскинув руки, смотрел в потолок, не моргая, и бормотал что-то.

Действие волшебной травки завершилось неудержимой рвотой. Всю ночь прыгала температура, бросало из жара в холод. Организм как будто кричал: не надо! Не хочу!

Никогда больше Соня наркотиков не пробовала, почти забыла ту историю и вот сейчас, глядя в зеркало, вдруг вспомнила. Да, именно такое было у нее лицо или казалось таким. Сапфировые глаза, красные вспухшие губы. Правда, предметы в маленькой каюте не оживали, не было ни тошноты, ни температуры. Только прохладное приятное спокойствие и желание бесконечно любоваться своим загадочным надменным отражением.

В каюте никого не было, однако на столике стоял поднос. Горячий фарфоровый кофейник, запотевший хрустальный стакан с ледяным апельсиновым соком, булочка из серой муки, масло, брусничный джем, тонкие ломтики сыра, большое зеленое яблоко. Присев на кровать, Соня долго смотрела на все это, потом не выдержала и стала есть.

Сок был свежий, кофе крепкий, с привкусом кардамона. Булочка теплая, с хрустящей корочкой. Вообще все было удивительно вкусно.

– Это, наверное, потому, что я вернулась с того света, – сказала себе Соня.

Покончив с завтраком, она заглянула в свою сумку. Все, что она положила туда утром, собираясь в лабораторию, было на месте. Косметичка, щетка для волос, упаковка бумажных носовых платков, ручка, маленький ежедневник, зажигалка, пачка сигарет, толстая ветхая тетрадь в серой обложке. В последний момент она решила взять с собой незаконченный роман неизвестного автора, думала, что почитает в лаборатории, во время обеденного перерыва.

В отдельном внутреннем кармане спокойно спал маленький плюшевый медвежонок, подарок Ивана Анатольевича Зубова. Он был для Сони талисманом, она не расставалась с ним. Дед придумал для него имя – Ося.

Да, кажется, все было на месте. Не удалось найти телефон и бумажник.

«В самом деле, зачем мне теперь деньги и кредитка? Вряд ли здесь, в открытом море, есть магазины и банкоматы. И сеть, конечно, не ловится».

Соня закурила. Стряхнула пепел в баночку из-под джема. Раскрыла серую тетрадь.

«На платформе горели фонари, но все равно было темно. Моя спутница сошла вместе со мной, мне пришлось подать ей руку, когда она спускалась с высокой вагонной ступеньки. Сквозь тонкую перчатку я почувствовал, что рука у нее холодная и твердая как камень.

Как только мы оказались на платформе, раздался свисток, поезд тронулся. Никто, кроме нас двоих, в этом городе не вышел. Даму встречал маленький, необыкновенно толстый шофер. Кожаные галифе обтягивали его зад и ляжки и выглядели на нем как купальное трико. Высокие сапоги отражали фонарный свет. Козырек кепи скрывал его лицо.

– Вечер добрый, драгоценная моя госпожа, роскошная нынче погодка, надеюсь, путешествие доставило вам немало приятных минут. Изумительные пейзажи, неведомые города, романтические встречи. У нас все по-прежнему. Его превосходительство проиграл его высокопревосходительству три партии в городки.

Толстяк произнес это мелодичным тенором. Дама ничего не ответила, только слегка кивнула. Он подхватил ее чемодан и стал зачем-то свободной левой рукой вырывать у меня мой саквояж.