Дети войны

Следствие установило, что путем недодачи полагающейся нормы хлеба и продуктов указанные преступники только в течение 1942 г. расхитили семь тонн хлеба, полтонны мяса, 380 кг сахара, 180 кг печенья, 106 кг рыбы, 121 кг меда и т. д. Все эти дефицитные продукты работники детдома распродавали на рынке либо просто сами проедали. Только один товарищ Новосельцев ежедневно получал на себя и членов своей семьи пятнадцать порций завтраков и обедов. За счет воспитанников неплохо питался и остальной обслуживающий персонал. Детей же кормили «блюдами», приготовленными из гнилья и овощей, ссылаясь при этом на плохое снабжение. За весь 1942 г. им лишь один раз выдали по одной конфетке к 25-й годовщине Октябрьской революции. [488]

Надо сказать, что государство, несмотря на тяжелое военное время, все же выполняло свои обязательства перед детьми, оставшимися без родителей. Неуклонно соблюдались нормы выдачи продуктов, регулярно выделялась и одежда. Однако всякие сволочи, вроде Новосельцева, использовали это в корыстных целях. Директор, как оказалось, имел тесную связь с заведующим базой снабжения областного отдела народного образования Колесовым и при его соучастии расхищал получаемые для детей белье и одежду. За год ими были разбазарены 14 детских пальто, семь костюмов, 36 метров сукна и другие материалы. Для этого вещи воспитанников детдома, приходившие в негодность, списывались в расход по нескольку раз.

Отношение к детям со стороны воспитателей было не лучше, чем в нацистском концлагере. За малейшее нарушение их сутками держали взаперти в холодной комнате раздетыми и без еды, а также лишали и без того не особо сытных завтраков и обедов.

Почувствовав свою безнаказанность, отдельные члены преступной группы творили настоящий беспредел. Так, 50-летний бухгалтер П. И. Сдобнов за похищение одной конфетки заставил вступить в сожительство 15-летнюю воспитанницу А. Ванину. И что самое удивительное, директор детдома Новосельцев в том же 1942 г. получил от наркомата просвещения почетную грамоту за отличную воспитательную работу. [489] Все эти фашисты заслуженно были приговорены к длительным срокам заключения.

Впрочем, Починковский детский дом был далеко не единственным примером преступных действий педагогов. Типичным способом наживы было завышение количества учащихся с целью добыть излишки продуктов. Так, в спецсообщении УНКВД Горьковской области в обком партии в январе 1943 г. приводились следующие данные: «В школе № 13 Свердловского района в ноябре 1942 года ежедневно завышался контингент учащихся по 25–27 единиц. Одновременно за счет не посещающих школу учащихся создались излишки 593 порций завтраков.

В школе № 14 за ноябрь 1942 года за счет завышения контингента учащихся создались излишки порций завтраков 583, которые расхищены. В Ждановском районе в школе № 19 в течение I квартала учебного 1942 года на отсутствующих учеников получено и разбазарено 2271 порция, а в школе № 21 2770 порций завтраков». [490]

Тут, надо отметить, что жизнь и быт школьных учреждений в военные годы были нелегкими, и хищениями учителя и администрация занимались не от хорошей жизни. Многие школы были переданы под госпитали, на фронт ушли кадры, да и многие ученики встали за станки. В оставшихся учебных заведениях обучение велось в две-три, а иногда и четыре смены. При этом дети вынуждены были сами запасать дрова для котельных. Учебников не было, а из-за нехватки бумаги писали на старых газетах между строчками. Благо уж чего-чего, а пресса выходила регулярно.

Аналогичные случаи преступлений и невыполнения педагогическими работниками своих обязанностей выявлялись и в других регионах. Так, в ноябре 1942 г. в Саратовский городской комитет обороны было направлено специальное сообщение о тяжелом материально-бытовом положении воспитанников детских домов: «По имеющимся в управлении НКВД данным, во многих детских интернатах воспитанники находятся в исключительно сложном материальном положении, интернаты отапливаются плохо или вообще находятся без топлива, теплой одеждой и обувью дети не обеспечены, в результате несоблюдения элементарных социально-гигиенических правил наблюдаются инфекционные заболевания. Воспитательная работа запущена, среди воспитанников имеются случаи хулиганства и воровства».

В интернате в селе Нестерово в некоторые дни дети вовсе не получали хлеба, словно проживали не в тыловой Саратовской области, а в блокадном Ленинграде. Учеба из-за отсутствия учителей и нехватки помещений была давно заброшена. В интернатах Ровенского района, в селе Волково и других, дети также по нескольку дней вообще не получали хлеба. [491]

Одним из самых громких в годы войны стало уголовное дело против военнослужащих 10-го учебного танкового полка, расквартированного в Горьком. В данном случае воровская малина расцвела ни где-нибудь, а там, где должны были готовить молодое пополнение для танковых частей, уходящих на фронт.

Началось все с того, что поздней осенью – зимой 1941 г. в милицию стали одно за другим поступать заявления об угонах легковых автомашин, припаркованных в районе Московского вокзала. Место там всегда было людное, а уж в войну особенно: шумный рынок, толпы спекулянтов и постоянная суета. Поблизости, ревя гудками, уходили на фронт эшелоны. И вот тут-то, возвращаясь к своему авто, люди с изумлением обнаруживали пустое место. И никаких свидетелей! Милиционеры сразу же приняли меры: на вокзале были усилены патрули, особое внимание уделялось подозрительным лицам, прогуливавшимся около легковушек; на шоссе и дорогах начались массовые проверки документов у водителей.