– Это мы его убили, – хрипло проговорил Макс. Стефан промолчал. Его еще пробирала дрожь, хоть он и знал, что опасность миновала. Немного погодя он подошел к лошади и стал ее успокаивать, похлопывая и поглаживая по шее. Макс оттащил труп Фитилька от колеса.

Вскоре они трое уже сидели в двуколке и мчались вниз по склону.

Труп Фитилька недвижно лежал на снегу. Лупа кротко сияла, и в ледяной тишине снова раздался заунывный вой голодных хищников. Потом вдруг прекратился. Стефан опомнился только после того, как двуколка спустилась на равнину и понеслась по гладкому шоссе – прямо к городу.

– Ну как? Отлегло? – спросил Макс – Ты очень разнервничался.

– Да, – ответил Стефан, – но мне кажется, что теперешнее мое спокойствие отвратительно.

Лошадь трусила медленно, устало. Только что Стефан хотел своими руками убить Фитилька, потом испугался волков, а сейчас совесть терзала его за то, что он успокоился. Макс печально задумался о суровости и противоречиях души человеческой.

– Нет, оно не отвратительно, – помолчав, сказал он, – если только ты сумеешь сохранить его и в минуту своей собственной смерти.

Весной не было в окрестностях городка более приятного места для выпивки, чем охотничий домик. Он стоял на вершине холма, поросшего соснами, и добраться к нему можно было или по шоссе, которое огибало холм, или по извилистым аллеям сосновой рощи. Здание было построено еще во время первой мировой войны сербскими пленными и служило летней резиденцией какому-то генералу, а позднее перешло в собственность общества охотников, которое стало сдавать его в аренду под ресторан.

В один воскресный полдень в конце апреля двое провинциальных ловеласов медленно поднимались по аллеям на вершину холма. Их опьяняли запахи земли и буйно распускающейся зелени, волновало то необъяснимое томление, которое пробуждает в человеке весна. Ночью прошел дождь, и между соснами ползли прозрачные клубы теплого весеннего тумана, а воздух был наполнен благоуханием смолы и молодых трав. Полюбовавшись с высоты на город, приятели уселись в саду ресторана. Они заказали янтарно-желтой сливовой ракии и заговорили о капризных путях любви.

– Домой я летел как на крыльях, – сказал инспектор. – В темноте едва сумел стереть помаду с губ…

– Выходит, вы только целовались? – спросил директор склада «Родоп».

– Я не решился сразу же идти на большее…

Директор тихо засмеялся, но полицейский инспектор этого не заметил и блаженно потянулся всем телом, обмякшим от хмеля.

– Понимаешь? – продолжал он, лихорадочно закуривая новую сигарету. – Все получилось совершенно непринужденно. И если она начала этот флирт со мной так бурно так естественно… может быть, она меня любит, готова выйти за меня замуж? Тогда прощай служба! Сбрасываю форму и поступаю практикантом в контору ее отца. Через два года сдаю государственный экзамен – и вся клиентура в околии будет моя!.. Ну, что ты на это скажешь?

– Ты был бы хорошим адвокатом, – лениво промолвил директор.

– Да, язык у меня подвешен неплохо.

– Но плохо, что ее папаша изрядный скряга! – Директору не хотелось сразу обескураживать приятеля, и он помолчал, задумчиво похрустывая огурцом. – Он ищет богатого зятя!.. А дед и отец ее теперешнего любовника были ростовщиками еще во времена турок. Денег у них куры не клюют.

– Деньги-то деньги, но не в них одних счастье. Наш приятель человек пропащий, ракия его уже погубила.

– Это верно, однако деньги все-таки при нем. А когда денег много, надо быть сумасшедшим, чтобы от них отказаться. Слушай, братец, теперь все вертится вокруг денег!.. Ты меня спроси: я лучше тебя разбираюсь в этом. Вот тебе пример: богатый человек, дом у него – дворец. Казалось бы, зачем ему торговать собственной женой?… Но склады его набиты залежавшимся товаром. И вот прошлой осенью супруга одного из таких отправилась с Торосяном в Париж. Спустя две недели армянин купил у муженька все его партии товара и сплавил их французскому торговому представительству. Вот как!

– Кто же мог знать, как это произошло? – усомнился инспектор.

– Их видели вместе в одной гостинице.

– А может, они там случайно встретились! – Инспектор старался спасти честь высшего общества. – Может, они просто друзья.

– «Может, может!» Эх ты, инспектор! Ну, рассказывай о своих делах.

– Я думаю, – продолжал инспектор, – если б она решила выйти замуж за него, разве стала бы она затевать флирт со мной?

– О… да еще как! – Директор чуть не расхохотался но, удержавшись, снова положил в рот ломтик огурца и с хрустом съел его. – Впрочем, она относится к тебе достаточно серьезно.