— Вы ее давно знаете?

— Я начал практиковать на Монмартре три года назад.

Доктору Блошу было лет тридцать. Мегрэ мог бы поклясться этот человек холостяк, употребляющий морфий с самого начала своей врачебной практики, а может, даже со студенческой скамьи. Не случайно он обосновался на Монмартре. Легко было представить, какие у него пациенты. Без сомнения, его профессиональная карьера закончилась. Он уже был жертвой наркомании.

— Что вы знаете о погибшей?

— Фамилию, адрес — она числится у меня в картотеке. И то, что она наркоманка с пятнадцатилетним стажем.

— Сколько ей было лет?

— Сорок восемь — сорок девять.

Глядя на исхудавшее тело, лежащее поперек кровати, на редкие и бесцветные волосы умершей, трудно было в это поверить.

— Нечасто бывает, чтобы морфинистка еще. и пила, правда?

— Но бывает.

Его руки дрожали, как по утрам у пьяницы, а губы дергались в нервном тике.

— Вы, конечно, старались ее вылечить?

— Сначала, разумеется. Но это был совершенно безнадежный случай. Я ничего не Мог сделать. Она по целым неделям не выбывала меня.

— Это означает, что графиня хотела вас видеть, когда у нее кончался наркотик и она стремилась получить его за любую цену?

Блош взглянул на коллегу. Лгать не имело смысла. Вид трупа, да и всей квартиры в целом не допускали иной версии..

— Не буду читать господам лекцию. Общеизвестно — завзятый наркоман не может обойтись без наркотика. Не знаю, где она их брала. Не спрашивал ее об этом. Два раза, когда сюда приходил, у нее были настоящие галлюцинации. Это мы называем синдромом отрыва. Тогда я делал ей укол.

— Она не рассказывала о своей жизни, родных?

— Знаю только, что она и вправду была женой графа фон Фарнгейма. По-моему, он был австрийцем, намного старше ее. Когда-то они жили на Лазурном Берегу, в большом собственном доме, о чем графиня часто вспоминала.

— Еще один вопрос, доктор: она оплачивала ваши гонорары чеками?

— Нет. Наличными.

— Конечно, вы ничего не знаете о ее знакомых, круге общения, о поставщиках наркотиков?

— Нет, нет.

Мегрэ воздержался от дальнейших вопросов.

— Спасибо. Вы можете идти.

И сейчас Мегрэ не хотел дожидаться, когда приедет прокурор, а особенно — отвечать на вопросы настырных журналистов, которые не заставит себя долго ждать. Он мечтал как можно быстрее выбраться из этой унылой смердящей квартиры.

Комиссар дал несколько поручений Жанвье и отправился на набережную Орфевр, где ему передали, что судебный врач доктор Поль просил его позвонить.

— Заканчиваю рапорт. Результаты получите завтра утром, — сказал бородач, у пего на очереди сегодня Вечером было очередное вскрытие. — Хотел однако сообщить вам две детали, которые могут иметь значение для следствия. Первое: без всякого сомнения, девушке не было двадцати четырех лет, как значится в паспорте. Состояние ее организма самое большее на двадцать лет.

— Вот как?

— Абсолютно уверен. Второе: она уже рожала. Вот и все. Что касается убийства, то его совершил, видимо, необычайно сильный человек.

— А женщина могла сделать это?

— Не исключено. Но она должна была бы обладать воистину мужской силой.

— Вы уже знаете о новом убийстве? Вас вот-вот вызовут на улицу Виктор-Массе.

Доктор Поль пробурчал что-то о пропавшем обеденном перерыве, и оба положили Трубки.

В дневных выпусках газет были помещены фотографии Арлетты и, как обычно, указаны телефоны, по которым можно было сообщить информацию, интересующую следствие по данному делу. Несколько человек ждали в приемной. Их прислал один их инспекторов. Мегрэ забежал домой перекусить. Жена ни о чем не спрашивала, так как все поняла по его глазам.

Продолжал идти дождь. Вся одежда промокла, и комиссар должен был переодеться.

— Уходишь?

— Вернусь, наверное, только утром.

— Нашли графиню?

Газеты еще не писали об убийстве на улице Виктор-Массе.

— Да. Задушенную.

— Как бы ты не простудился! По радио говорили, что скоро ожидается похолодание, а утром гололед.

По дороге Мегрэ выпил рюмочку аперитива и шел пешком до площади Республики, чтобы подышать воздухом.

Сначала он собирался передать дело Арлетты Лапуэнту, но затем решил, что это слишком жестоко, и подумал, что будет лучше, если им займется Жанвье.

Инспектор Жанвье еще был занят. Он ходил с фотографией Арлетты по Монмартру, от дома к дому, уделяя внимание прежде всего маленьким гостиницам, где часто снимали комнаты на время.

Фред не скрывал, что Арлетта, Как и другие девушки, уходила с кем-то из посетителей после закрытия. Не водила их к себе, как сообщила консьержка с Нотр-Дам-де-Лоретт, но и не могла удаляться далеко от кабаре. Поэтому, если она имела постоянного любовника, вполне возможно, что они встречались в отеле.

Жанвье интересовался и неким Оскаром, о котором не было известно абсолютно ничего, кроме его имени, произнесенном один раз Арлеттой.