Шрифт:
– Не важно.
– Вы не скажете? – удивилась Лиля.
– Я не люблю свое имя.
– Почему?
– Если твое имя по-латински означало бы «курица», ты бы его тоже не любила. Короче, давай я тебя до дома провожу, а ты про свои «стены» уже маме расскажешь. Это как бы ее проблемы, понимаешь? У меня своих вагон… Я тебе верю, верю, – добавила я, увидев, что Лиля снова «набухает». – Просто эти задачки должны твои родители решать. Понимаешь? Где ты живешь?
Она показала на дом через дорогу. На мой дом.
– А-а, так мы соседи! – сказала я, довольная, что не нужно идти провожать далеко.
Это было ошибкой.
– Пожалуйста, можно сейчас к вам? – затараторила она. – Очень вас прошу! Не могу пока домой. Мне очень нужно куда-нибудь еще, пожалуйста, очень, очень прошу! Мне ненадолго, просто очень нужно, пока… ну…
– Ты ненормальная! Ну ты соображаешь вообще? Ты даже имени моего не знаешь! Может, тебя просто хитро домой заманивают. Может, зайдешь ко мне, я на тебя наброшусь, и… не знаю! Съем твое сердце!
– Вы не заманиваете! Сама прошусь! – горячо сказала Лиля, подышала на ладони и потерла их, согревая.
– Какой-то конец света! – закатила я глаза. – Дружок, мне хочется есть и спать, а лучше просто спать. Мне на работу через шесть часов, на очень непростую работу – до вечера на ногах. А домой тебя не приглашу. Потому что твои родители не знают, где ты. Возможно, ищут тебя. Возможно, уже в «Фейсбуке» разместили твое фото в красной рамке: «Разыскивается девочка…» А ты хочешь пойти ко мне домой. Чтобы меня в похищении обвинили?
– Давайте позвоню маме и спрошу разрешения? – с готовностью спросила Лиля.
– Давай. – Я ухватилась за эту мысль, уверенная, что ни одна мать в мире не разрешит ребенку, который в шесть утра вышел из дома, «зайти к незнакомой тетеньке на пару минут».
Надо будет обязательно уточнить, что предложение «зайти на пару минут» не принадлежит «тетеньке», то есть мне.
– Только у меня мобильного нет… Я не взяла. Специально. Чтобы не определили, где я.
Оказалось, что у меня мобильного тоже нет. Да, есть красивый, новый, подарок Серёни на Новый год (странно, что сегодня ночью я не разбила его в гневе о кафельную стену клубного туалета, когда заперлась в кабинке и рыдала, освещаемая неоновым светом). Только он разрядился.
– Нет, дружище, – решительно сказала я. – Мы ко мне не пойдем. Мне хватает неприятностей. Сейчас провожу тебя до подъезда, и ты пойдешь к себе домой.
– А в подъезд тоже проводите? – спросила Лиля.
– Да.
– Хорошо. А то не люблю одна в подъезд заходить.
– Я тоже.
– Что?
– Ничего! Пошли – зеленый!
Я ступила на белую полоску перехода, а за мной волочился «хвост из консервных банок» и спрашивал:
– А вы мне так никогда и не скажете, как вас зовут? Или все-таки скажете? А когда?
Глава третья
Моя «берлога»
В подъезде, который оказался у нас один на двоих, меня ждал сюрприз: желудок не свернулся в трубочку, в ушах не застучало, как бывало всегда, когда тяжелая железная дверь бабахала за моей спиной и я замирала, прислушиваясь, – есть ли кто возле лифта, есть ли кто в лифте? Если есть, то пойду по лестнице, но вдруг кто-то есть на лестнице?
Я не врала Лиле: я и правда не люблю подъезды. Так что сейчас испытала даже что-то вроде благодарности. Лилька, конечно, была худенькая, как из веревочек, и ждать от нее, что она выхватит из-за пояса фракийский кривой меч и зарубит воображаемого врага, не приходилось. Но все равно: ничего не свернулось и нигде не застучало.
«Однако это не повод позволять ей садиться мне на шею», – напомнила я себе.
Шагнув в лифт, она быстро стащила варежку и протянула руку к кнопке лифта, наверное стараясь опередить меня.
– У меня – последний, – зевнув, произнесла я.
– У меня тоже последний, – сказала она и все-таки опередила меня, нажав.
Я пожала плечами: к себе я возвращалась только поспать и поесть, поэтому соседей не разглядывала. Тем более детей.
Лиля тем временем гладила тонкими покрасневшими пальцами кнопки лифта. Нам недавно поменяли, поставили на место старых – с точечками, шрифтом Брайля.
Мы вышли из лифта, я нащупала в кармане ключ. Лиля двинулась наверх.
– Эй, – сказала я, – ты далеко собралась? Там чердак, по-моему.
– Ага, – откликнулась она, не оборачиваясь.
– И дверь.
– Я знаю, спасибо, – мягко сказала она, добравшись до зеленой решетки, покрытой пылью и обрывками каких-то бумажек. – Просто если вот тут нажать, она открывается…
– А там что?
– Там небольшая комната. Ну такая, как кладовка.
– Грязная?
– Грязная, – согласилась она. – Там еще мусор всякий валяется.