Хрупкая старушка в длинном зелёном плаще и такого же цвета берете, надетом поверх копны белых волос, медленно переходила дорогу. Прямая спина, невозмутимый взгляд, ничто не выдавало режущую боль в ногах. Жизнь научила её терпеть и страдать. Старушка мысленно считала шаги, точно зная, сколько их необходимо сделать, чтобы оказаться на середине. Главное - не останавливаться. Такие прогулки ей приходилось совершать ежемесячно, в день выплаты пенсии. Сберегательная касса находилась по ту сторону четырёхполосной дороги. Конечно, можно было воспользоваться подземным переходом, но поход по ступенькам давался ещё тяжелее. Отсчитав последний метр, она ступила на спасительный островок. Здесь можно отдышаться.
Хрупкая старушка в длинном зелёном плаще и такого же цвета берете, надетом поверх копны белых волос, медленно переходила дорогу. Прямая спина, невозмутимый взгляд, ничто не выдавало режущую боль в ногах. Жизнь научила её терпеть и страдать. Старушка мысленно считала шаги, точно зная, сколько их необходимо сделать, чтобы оказаться на середине. Главное - не останавливаться. Такие прогулки ей приходилось совершать ежемесячно, в день выплаты пенсии. Сберегательная касса находилась по ту сторону четырёхполосной дороги. Конечно, можно было воспользоваться подземным переходом, но поход по ступенькам давался ещё тяжелее. Отсчитав последний метр, она ступила на спасительный островок. Здесь можно отдышаться.
Стоя у самой границы островка, она не отрывала взгляд от светофора. Едва мигнёт жёлтый, нужно идти. Иначе не успеть.
Чёрный автомобиль, зловеще поблёскивая фарами, промчался совсем близко и скоро исчез в бесконечном потоке машин. Старушка отшатнулась, защемило сердце. Точно такой же воронок в далёком тридцать четвёртом увозил её в неизвестность, в пустоту.
* * *
В ту сентябрьскую ночь тишину прервал громкий и настойчивый стук в дверь. Лиза в спешке набросила халат и прошла в прихожую.
– Кто там?
– Откройте, милиция!
В квартиру вошли трое: два солдата в серых шинелях, с винтовками за спиной, и полноватый человек в чёрном пальто. Пройдя в комнату, человек в чёрном бегло оглядел убранство и бросил взгляд на хозяйку.
– Деньги, ценности есть?
– громко спросил он, сняв кожаную кепку, обнажив сверкающую лысину.
– Можно потише, - попросила Лиза.
– Вы разбудите детей.
– Иннокентий Вересков здесь проживает?
– не замечая просьбы, продолжал человек в чёрном.
– Это мой отец, он сильно болен. А в чём дело?
– Он поедет с нами.
– Но он не может ходить. Я не отпущу его.
– Этого не понадобиться, - он уставился на Лизу холодным сверлящим взглядом.
– Вы тоже собирайтесь.
Лиза всё поняла и в бессилии опустилась на диван.
– Но как?
– попыталась протестовать она.
– За что?
– Вам всё объяснят, - сухо ответил он, надевая кепку.
– А как же дети?
– Не беспокойтесь, у нас страна счастливых детей.
Всё, что нашли: украшения, фамильное серебро, хрусталь, скрипку, солдаты сложили на стоящем в центре комнаты дубовом столе. Бегло осмотрев добычу, человек в чёрном открыл футляр и, брезгливо поморщившись, отбросил скрипку на диван.
– Буржуйская балалайка.
Отца, который с трудом передвигался, солдатам пришлось придерживать под руки. Сам идти он не мог. Лизе даже не дали проститься с детьми. Больше она их никогда не видела. Отец умер через три дня после ареста, а судьбы детей так и остались ей неизвестны.
* * *
Зелёный. Старушка рванулась с места, но ноги отказывались идти. Она шла медленней обычного и понимала, ей не успеть. В этот миг чьи-то сильные руки подхватили её и буквально приподняли над землёй. Повернув голову, она увидела рядом с собой полноватую женщину с пухлыми губами и рыжими волосами, собранными на макушке. Женщина улыбалась.
– Опустите меня, - попросила Лиза.
– Вам ведь тяжело.
Но женщина продолжала улыбаться, уверенно перенося её через дорогу.
– Благодарствую, - сказала Лиза, когда они уже стояли на тротуаре.
– Однако по вам не скажешь, что вы так сильны.
– Доброго вам солнца, Елизавета Иннокентьевна, - поклонилась вдруг женщина, продолжая улыбаться.
Лиза опешила.
– Вот как, мы знакомы?
– Апрель тридцать четвёртого, - напомнила женщина.
– Фестиваль в Вене. Вы исполняли Эдварда Грига.
Конечно, Лиза помнила тот день. Её выступление произвело фурор: аплодисменты, восторженные крики, награды. Сейчас это казалось очень далёким и словно происходило в другой жизни. Это был её триумф, короткий миг славы.
– Простите, - засомневалась Лиза.
– Вам сколько, тридцать? Вы не могли там быть.
– Не нужно там быть, достаточно слышать. А забыть такое невозможно. Я хочу понять, что с вами произошло.
– Кто вы?
– спросила Лиза, внимательно оглядев незнакомку.
– Я путник. Изучаю, наблюдаю, помогаю.
– Путник? Скорее, путница.
– Это не тот, кто в пути, - пояснила женщина.
– Это профессия.
– И чем же вы занимаетесь?
– Изучаю, наблюдаю...
– Писатель, что ли?
– Хроники входят в мои обязанности.
Лиза кивнула, хотя и ничего не понимала.