Я приоткрыла рот, при этом пытаясь заглушить в себе брезгливость. По идее для этого надо было перестать пялиться на животное, но глаза продолжали разглядывать крысу: черные глаза-бусинки, шевелящиеся при речи ушки и вечно извивающийся хвост. Вот он вызывал во мне самое противное ощущение.

– Ты кто такая?
– спросила я наконец.

– Дух дома этого я.

– Дух дома?

– Да, ведьмой старшой Ведой сотворенный дух, заточенный в тело это, - кивнула крыса.
– До солнца захода крыса обычная я. А ночью дух сознательный обретает оболочка моя. За домом этим присматривать оставили меня. Пока младшая ведьма не придет и вслух не прочитает заклинание то. И ей помочь должна я, все рассказать, что знаю сама.

 Захлопав ресницами, я попыталась переварить полученную информация, но получалось у меня это с трудом. Наверно еще из-за того, что у моей собеседницы была странная речь: необычная постановка слов и тянущая интонация.

– Кстати, осторожней с вопросами будь ты, - опять заговорила крыса.
– За ночь только на шесть вопросов ответить могу я. Четыре осталось у тебя.

– Четыре?
– нахмурилась я, и крыса уж было собралась ответить, но я успела ее остановить. - Это был не вопрос, а выражение моего удивления.

– На первый принимается раз, - неожиданно согласилась живность и поудобней уселась на столе на свою пятую точку. Хвост хаотично извивался по столу, я следила за ним, нахмурив нос от отвратительного для меня зрелища. Ну вот почему? Почему дух дома Веда заточила в крысу? Почему не в птичку какую-нибудь? Так, ладно. Надо абстрагироваться и подумать. У меня столько вопросов, а задать сегодня могу только четыре.

– А что ты имела в виду, когда говорила, что перо тайну прошлого открыть может?
– вдруг озарило меня.

 Крыса остановила движение своего хвоста, покосилась на чашку с кофейной гущей, а потом ответила:

– Особенность у ведьм воздушных есть одна. Информацию любую на перо могут записать они.

 Как только крыса это произнесла, я сразу вспомнила о своей находке в сундуке - лестница ведьм, в которую были вплетены несколько разных перьев. Я тут же шагнула к чемодану и достала из него бархатный мешочек. Осторожно вытащила нить и посмотрела на завязанные на ней предметы. Самое первое перо, которое я приняла за петушиное, практически развязалось с лестницы. Остальные перья тоже заметно хуже держались. Потянув за черно-красное перо, я с легкостью сняла его с ниточки

– И как по перу читают информацию?
– поинтересовалась я у духа дома.

 Серая живность тут же спрыгнула со стола и с воздушной легкостью запрыгнула на шкаф с травками. Открыла хвостом дверцу и так же легко переместились на полку. Погремев там тарой, крыса пододвинула к краю несколько стеклянных баночек с засушенными растениями.

– В котел воды наливаешь ты, - сказала лысохвостая и кивнула в сторону плиты, на которой стоял сей предмет.
– Когда вскипит, ждешь. Поочередно горстями своими травки бросаешь эти, - тут она ткнула маленьким пальчиком на пододвинутые ей банки, указывая последовательность.- Руками голыми листиков пару срываешь крапивы. Тоже бросаешь. Запах мяты пряной почувствуешь - перу пришло время. В кипящее варево опускаешь его. Аккуратно над паром густым наклоняешься ты. Что на перо записано, покажет он. Но помни: для пера одного - ночь одна.

 Недолго думая, я тут же помчалась на улицу. Сначала к колодцу за водой, а потом сорвала несколько листочков крапивы. Пальцы жгло, но я старалась об этом не думать. Вернулась в дом с полным ведром и обжигающими листочками, крапиву положила на стол и сразу налила воды в котел. Включила огонь и села рядом на стул в ожидании закипания. Минут через шесть жидкость в котле начала бурлить. Достав с полки банки с травками, я начала послушно бросать горсти в том порядке, в котором мне указала крыса... Черт! Ну надо же! Я слушаю крысу. Надеюсь, не напрасно. Серая живность, кстати, пристроилась рядом, на открытой полочке буфета, и пристально наблюдала за моими действиями, периодически одобрительно кивая. Я взяла свежесорванные листики и тоже отправила их в котел. Спустя пару минут действительно послышался сладкий запах пряной мяты - пришло время опускать главный ингредиент и, возможно, узнать что-то новое о старом. Когда петушиное перо коснулось кипящей поверхности, из котла резко поднялся густой дым, заполняя белыми клубами пространство. Вот это пар, так пар. Густой, дурманящий... Я даже и не поняла, в какой именно момент он проник в мое сознание...

 Яркий костер, всполохи которого поднимаются до самого неба. Красиво, завораживает. Опасно. Повсюду разбросаны глиняные кувшины и черные перья с красными кончикам. Вокруг костра стоят и сидят на срубленных бревнах люди. Близко к огню. Очень. Мужчины и женщины, юные и старые - все как один одетые в черную одежду. И все, словно одурманенные чем-то: кто-то без музыки танцует, кто-то стоит, не шевелясь, кто-то с ужасом в глазах озирается по сторонам... Кто-то стоит в сторонке и наблюдает.

 В центре внимания последнего белокурая девушка. Красивая, молодая. Она словно выбивается из всей этой черной безрассудной толпы. Сидит терпеливо и скромно в стороне от всех. Не по своей воле пришла, но и уходить не собирается, хотя все происходящее ей совсем не нравится. Она так до конца и не поняла, куда именно попала.

Вдруг откуда-то сверху раздался свистящий звук. Все присутствующие одновременно подняли головы. В небе, прямо над костром, сидя на метле, парила девушка. Голова ее покрыта темным капюшоном от длинного струящегося балахона. Сделав круг, девушка заливисто засмеялась и начала плавно опускаться на землю. Белокурая ошарашенно следит за ней, не веря своим глазам. Она ее узнала. Испугалась. Но тут начало твориться еще что-то более невообразимое - все люди издали ответный, неестественный смех и, словно ниоткуда достав метла и ухваты, оседлали их. И тоже поднялись в воздух. Хаотично закружили над полянкой, продолжая хохотать.. Девушка испугалась еще больше, вся сжалась и с непониманием смотрела на ту, которую узнала, которая, держа в руках метлу, восторженно у нее спросила: