Коксона вызывают в зал суда. Он входит в свидетельскую ложу, держа перед собой шляпу.

Его приводят к присяге.

Как ваше имя?

Коксон. Роберт Коксон.

Фром. Вы старший клерк юридической конторы, где служил подсудимый?

Коксон. Д-да.

Фром. Долго ли подсудимый был на службе в этой конторе?

Коксон. Два года. Нет, ошибаюсь, два года без семнадцати дней.

Фром. Все это время он был под вашим наблюдением?

Коксон. Кроме воскресений и праздничных дней.

Фром. Понятно. Мы хотели бы услышать, что вы можете сказать о его поведении на протяжении этих двух лет.

Коксон (обращаясь к присяжным доверительно, таким тоном, словно он немного удивлен, что его спрашивают). Он славный молодой человек, с ним приятно было поговорить. Я не могу сказать про него ничего дурного, напротив, я был потрясен, когда он сделал такую вещь.

Фром. Давал ли он вам когда-нибудь повод подозревать его в бесчестности?

Коксон. Нет, что вы! Нечестность в нашей конторе — такого и быть не может!

Фром. Я не сомневаюсь, что присяжные высоко оценят ваши принципы, мистер Коксон.

Коксон. Каждый деловой человек знает, что честность — это самое важное.

Фром. Значит, вы даете ему вполне хорошую характеристику, так или не так?

Коксон (оборачиваясь к судье). Конечно. Нам всем работалось хорошо вместе, пока не случилась эта история. Она меня просто потрясла.

Фром. Теперь перейдем к событиям утра седьмого июля, когда был подделан чек. Что вы можете сказать о поведении подсудимого в то утро?

Коксон (оборачиваясь к присяжным). Если вы хотите знать мое мнение, он был не в себе, когда сделал это. Так мне кажется.

Судья (резко). Вы хотите сказать, что он был невменяем?

Коксон. Не в себе.

Судья. Нельзя ли немного поточнее?

Фром (успокаивающе). Расскажите нам, мистер Коксон, в чем это проявлялось?

Коксон (несколько раздраженно). По моему мнению (смотрит на судью), если кому интересно, он в это время был как потерянный. Присяжные поймут, что я хочу сказать.

Фром. Не скажете ли вы нам, как вы пришли к такому заключению?

Коксон. Да, скажу. Мне приносят завтрак из ресторана, котлету с картошкой — это экономит время. В тот день только принесли — и тут как раз мистер Уолтер Хау дал мне чек. А я не люблю, когда еда остывает. Поэтому я пошел в комнату клерков и поручил Дэвису, нашему второму клерку, получить по этому счету. Я заметил, что Фолдер все время ходит взад и вперед по комнате. Я сказал ему: «Здесь не зверинец, Фолдер!»

Фром. Вы помните, что он вам ответил?

Коксон. Д-да. «Боже мой, в зверинце было б лучше!» Ясно, что такой ответ показался мне странным.

Фром. Вы заметили еще что-нибудь необычное?

Коксон. Заметил.

Фром. Что именно?

Коксон. У него был расстегнут воротничок. А я люблю, чтобы наши молодые люди были одеты аккуратно. Я сказал ему: «У вас воротничок расстегнут».

Фром. А что он ответил?

Коксон. Посмотрел на меня в упор. Мне даже стало как-то не по себе.

Судья. Посмотрел на вас? Что же в этом необыкновенного?

Коксон. Д-да, конечно… Но в его глазах было какое-то особенное выражение, я не могу объяснить… Чудное выражение!

Фром. Замечали ли вы когда-нибудь прежде такое выражение в его глазах?

Коксон. Нет. Если бы я заметил, я сказал бы об этом хозяевам. В нашем деле не должно быть никаких странностей.

Фром. Говорили ли вы с ними по этому поводу?

Коксон (доверительно). Мне не хотелось тревожить их без достаточных оснований.

Фром. Но все-таки это произвело на вас сильное впечатление?

Коксон. Д-да. Клерк Дэвис сказал бы вам то же самое.

Фром. Наверное. Очень жаль, что его здесь нет. Теперь расскажите мне о том утре, когда была обнаружена подделка. Это было восемнадцатого июля. В то утро что-нибудь случилось?