– И ты думаешь, Хацон собрал такое войско, чтобы мирно попросить фессалоникийцев дать им хлеб и жилище? – спросил Константин.

– Это было не войско – взволнованно парировал Орлик. – Это были мирные жители: мужчины, женщины, дети, старики. На войну женщин не берут.

– Цивилизованные народы не берут. А варвары передвигаются всем племенем. К тому же у них женщины часто свирепее и страшнее мужчин. – Михаил и Александр загоготали. – Но продолжай, я тоже хочу послушать эту историю.

– Ночью на лагерь напали ромеи – большой отряд из Фессалоник. Они были на конях, облачены в железо и броню. Всадники хотели прорваться к шатру Хацона и убить его, но вождь ускользнул от них, поднял тревогу и сам начал преследовать врагов. За ним двинулся весь лагерь.

Утром отец предложил обогнать отступающий отряд по морю. На его зов откликнулось восемь сотен мужчин. Они сели в ладьи и пошли на веслах вдоль берега. Судьба была к ним благосклонна – ветер оказался попутным, и течение весь день гнало суда в нужную сторону. Но догнать отряд они так и не успели. В предзакатном солнце Вострый увидел, как всадники въезжают в городские ворота.

Ладьи остались у стен Солуни ждать подкрепления. Отец с товарищами заночевали в заливе Келларий. Утром их разбудил звук рогов и страшный рев. Город был окружен двумя морями: с одной стороны Эгейским, с другой людским. Славян там было не двадцать, а двести тысяч. И все они в один голос требовали выдать им головы всадников, которые вероломно напали на них. Но градоначальник горделиво отказал. «Скорее небо упадет на землю, и море превратится в горы, чем мы выдадим вам хоть одного ромея» – прокричал он со стены.

Тогда отец с товарищами сели в ладьи и пошли на штурм городских пристаней. Но коварные защитники не теряли времени зря. – В этом месте Михаил громко усмехнулся. Иоанн молча бросил на него ледяной взгляд. – Ночью они перегородили вход в гавань цепью, и нападающие оказались отрезаны от пристаней. Нужно было уничтожить эту преграду.

Ладьи разделились и направились к плотам, на которых держалась цепь. Ни Вострый, ни его товарищи не обратили внимания на плававшие вокруг рыбацкие лодки. Когда суда подошли вплотную к железной преграде, со стен посыпались огненные стрелы. Лодки оказались наполнены серой и смолой, они стали взрываться и полыхать. Огонь быстро перекинулся на ладьи, пожрал суда, паруса, людей….

Орлик замолчал и сглотнул комок в горле. Он шмыгнул носом, вытер сопли рукавом и продолжил.

– Отцу повезло. Пламя не задело его. Он прыгнул за борт и поплыл к берегу. Со стен летел дождь из стрел, но его они не задели. Вострый добрался до суши невредимым, и присоединился к своему народу. Остальные славяне видели, что случилось на море, и пришли в бешенство. Вот тогда и начался штурм Солуни.

Пятнадцать раз мы шли на приступ каменных укреплений. За это время солнце пять раз опускалось за горизонт, и пять раз поднималось. На шестой день утром ворота были выломаны, а защитникам ничего не оставалось, как обходить стены крестным ходом. Перед последним, шестнадцатым штурмом отец увидел, что с севера к нам движется подкрепление – большое, хорошо вооруженное славянское войско. Это племя жило в нескольких дневных переходах от города в собственном селенье. Их встретили радостными возгласами и бряцаньем оружия.

Однако эти братья по крови оказались вероломными отступниками, душепродавцами. Вместо того, чтобы отомстить за убитых и основать славянскую столицу на море, они повернули оружие против нас. Градоначальник Солуни щедро оплатил золотом нашу кровь. – Михаил снова усмехнулся, громко и радостно.

– Мы были сбиты с толку, запаниковали. В это время из проломленных городских ворот выехал закованный в железо отряд. Они врубились в нас, как нож вонзается в горло ягненка. Мечи обрушились на наши головы. Войско Хацона оказалось в тисках. Началась резня. Со стен вновь полетели тучи стрел. Одна из них вонзилась моему отцу в бок, но даже после этого он сумел зарубить трех всадников. А потом его ударили по голове, и он потерял сознание.

Победители особо с ним не церемонились, думали, не выживет. Но он оказался сильнее, чем ожидали. Его сделали рабом и отдали Гонорию, как военный трофей.

– А говорил, истории рассказывать не умеешь – восхитился Иоанн. – Отлично получилось!

– Ты все время говорил про славян «мы», а про ромеев «они». Ты до сих пор считаешь себя варваром, а нас врагами? – ровным голосом поинтересовался Константин.

– Ну как ты не понимаешь?! Эту историю рассказывал ему отец, наверняка не один десяток раз – вступился за Орлика Иоанн. – Он пересказывает ее, как запомнил. К тому же в тех событиях ромеи и правда вели себя не самым лучшим образом. Мы вообще страдаем излишней гордыней, относимся к другим народам с презрением. Если бы славяне взяли Фессалоники, то смогли бы установить на Балканах лучшие порядки, чем царят там сейчас.

Краем глаза Иоанн заметил позади себя какое-то молниеносное движение. Раздался свистящий звук. Лошадь под ним вскинулась, заржала и встала на дыбы. Не ожидавший такого подскока юноша выпустил поводья и, кувыркнувшись через голову, упал на землю. Его гнедая припустила в галоп.

Ребра и левую руку пронзила тупая боль. В глазах расплылась белая пелена. Иоанн закричал и скрючился на земле. Казалось, весь мир вдруг уменьшился до размеров его тела, до пульсирующих мучительных ощущений. Когда пелена спала, и зрение прояснилось, юноша увидел ухмыляющееся лицо Михаила.