– Давай спустимся к речке и искупаемся, – предложил Игорь.

– Там курице по колено, – Витька почесал грудь. – Поехали, ладно.

– Я спать хочу, – Антоша снова забрался на заднее сиденье. – А вы делайте, что хотите.

– Поехали, – согласился Тимур.

– Эх, – признал Игорь. – Надо ехать.

Джип свернул на развилке и покатил от Веселого к Пятичам и дальше согласно карте. Витька смотрел на дорогу. Игорь рядом с ним задремал. Антоша спал как младенец, сопя и шевеля губами. Тимур, сбросив туфли, подтянул колени к животу и задумался о красоте земли – о том, как прекрасны луга, и далекие лесополосы, и кружащие над ними большие птицы, и маленькая церквушка на пригорке, и старое кладбище с покосившимися оградами…

Тут Антоша закричал, да так, что Витька чуть не выпустил руль.

– Ты че, придурок?!

Джип притормозил. Антоша сел, вращая глазами, и видно было, что он не шутит и не притворяется: что-то в его сне было такое, что крик вырвался сам по себе.

– Антон, – Тимур хорошенько тряхнул его за плечи. – Ты чего?

– Ой, блин, – жалобно сказал Антоша. – Отравился я, наверное, их поганым самогоном.

Витька ругнулся и снова начал набирать скорость.

– Мы все их самогон пили, – рассудительно заметил Тимур. – И незачем так орать.

Антошу передернуло. Он потер лицо, обхватил себя за плечи, будто замерзая – хотя в машине было душно:

– Явственный такой кошмар. Как наяву. Будто мы ночью на каком-то старом кладбище, могилы проваленные, крестов нету, а столбики такие…

Тимур и Игорь переглянулись.

– Алкоголик, – нежно сказал Витька. – Ты что, не помнишь, где мы ночью смородину жрали с куста? Где тебя рвало, а Тимурка…

– Ну, перестань, – дернулся Тимур.

Антоша мучительно заморгал:

– Я, это… Помню, как у невесты туфлю украли, а потом – сразу мы кофе пьем на бензоколонке. Такой, понимаете, монтаж…

Он засмеялся, но явно через силу.

– Чего орал-то? – поинтересовался Витька. – Ничего там страшного нет, на этом кладбище. Смородина вкусная.

Антоша перестал смеяться.

– Ну… там еще было кое-что… приснилось. И вообще, это моя машина, когда ты пустишь меня за руль?

– Я еще жить хочу, – отрезал Витька.

Они поехали дальше. Антон заново разглядывал измятый, изгвазданный пиджак и штаны с пятнами глины на коленях, охал и тихонько вздыхал. Потом, извернувшись, залез изнутри в багажник и вытащил банку энергетика. Облился на ходу, плюнул, повесил голову. Хмурясь, откинулся на спинку сиденья.

Антон, внук крупного советского чиновника и сын талантливого бизнесмена, знал в совершенстве три языка. Объездил еще в детстве весь мир и был добрейшим, щедрым, безобиднейшим существом – полноватым и сонным флегматиком. Отец обеспечил его рабочим местом – и Антоша работал добросовестно, но звезд с неба не хватал; в нем не было ни капли снобизма. Женился в девятнадцать лет по залету, через год развелся и платил алименты на сына. Когда приходила охота, рисовал отличные комиксы и этим прославился еще в школе; к сожалению, его теперешняя должность не была связана с рисованием и с искусством вообще.

– Будешь еще спать? – спросил Тимур, глядя, как Антоша понуро качает головой в такт каким-то своим мыслям.

– Нет, – тот потряс банкой, слушая, как бесятся внутри остатки энергетика. – У тебя таблеток нет от головы?

– От головы гильотина хорошо помогает.

– Я не против, – Антоша поежился. – Слушай, Тим. Что там было, на кладбище?

– Ничего. Могилы. Смородина.

– А… и все?

– А что еще? Мы сначала не поняли, куда заехали. Думали, пустырь.

– Пустырь, – Антоша молча пошевелил губами. – А… какая там земля?

– В смысле?

– Сухая? Или… мокрая? Твердая или комками?

– А я откуда знаю? Темно, трава по колено, крапива… Ты свой костюм разгляди получше, увидишь, какая земля!

– Ох, – Антоша озабоченно потер виски. – Как башка трещит… Ребята, реально, у них самогон на грибах какой-то. Иначе с какого перепугу мне бы такое мерещилось?

– Да что тебе приснилось, скажи, наконец?!

Антоша долго молчал. Когда все уверились, что он не будет отвечать, тихонько подал голос:

– Мне приснилось, что там земля расседается. Под такой высокой штукой вроде обелиска. Как гнилое мясо. Вот так – агм… ш-шу… Расходится, со скрипом таким или… уханьем. На кладбище.

– В черном-пречерном лесу, – подал голос Игорь. – На черной-пречерной поляне… Отдай мое сердце!

Антоша вздрогнул и выронил банку. Печально заругался, полез подбирать:

– Машину всю залил, костюм изгадил… Еще и башка раскалывается. Ну, съездили на свадебку!

В восемь пятнадцать они остановились позавтракать в придорожной забегаловке. Витька набрал себе бутербродов с колбасой и моментально сжевал, Игорь и Антоша взяли по пицце и едва откусили по кусочку, а Тимур вообще не стал брать еды – ограничился кофе, который, против ожидания, оказался вполне приличным.