Кнара смущенно поерзала в кресле, быстро отведя взгляд от такого притягательного мужчины, коим для нее являлся этот серебристо-голубой оборотень по имени Раксан, и продолжила исповедь.

– Корабль, на котором находился отец, погиб вместе с остальными родичами, лишь ему удалось на спасательной капсуле долететь до Рокно. Это случилось чуть больше шестидесяти лет назад. Тридцать лет он скитался по Рокно в поисках своего места в жизни, пытаясь найти возможность убраться с планеты, а потом встретил мою маму. Они полюбили друг друга, отец за огромные деньги заказал и выкупил артефакт, который позволил ему провести обряд единения их жизней. Моя мама - человек, но после обряда смогла забеременеть и произвести на свет меня. Когда мне исполнилось восемь лет, мой дядя, вечно игравший в азартные игры и просаживавший все деньги, убил мать и отца из-за денег. Меня оставили в живых ради наследства, которым дядя Ниишту смог управлять как опекун. Если бы погибла и я, все наши деньги перешли бы Совету Республики, а так он стал законным опекуном и распорядителем моего наследства, хватившего ему на несколько лет.
– Кнара как будто снова погрузилась в пучину ненависти и боли от того, что произошло с ее семьей, но нашла в себе силы продолжить.
– Сразу после убийства родителей на меня надели похожий ошейник. Почти одиннадцать лет я носила его вплоть до похищения. Когда я коснулась вашего ошейника, Раксан, почувствовала знакомый холод, так что они явно сделаны в одном месте. Я так думаю!

– А как ты оказалась на станции?
– полюбопытствовал Девор.

– По поручению сестры мне пришлось отнести записку ее любовнику. Я не могла отказаться, потому что как и вы находилась в ошейнике.
– На лице ша'а отразился гнев и потом - сожаление.
– На обратном пути на меня напали трое грабителей, а уже на нас четверых - двое пришельцев из космоса. Они убили одного из грабителей, а двух других и меня забрали с собой. Перед тем как засунуть на корабль, с меня содрали этот ошейник, и я наконец-то стала свободной. Правда, недолго! Теклана и его двух друзей забрали из другой страны нашего мира, а потом привезли на эту станцию, если я правильно ее назвала. Мне папа их описывал, а я не верила.
– Она тяжко вздохнула, прерывая рассказ, а потом быстро закончила: - А видите как получилось, кроме нас с Текланом все люди с Рокно погибли. И смерть такая страшная у каждого была - не передать словами.

Сайран, склонив голову набок, мрачно слушал ее рассказ, Кнара от усталости словно растеклась по креслу и наверняка бы сползла на пол, если бы не была пристегнута, но тут перед ней возникла фигура Раксана, от чего ей тут же пришлось в смущении прикрыть глаза, чтобы не уткнуться взглядом в его пах. Присев перед ней на корточки, он руками взял ее разбитые кровоточащие босые ноги и, погладив кожу на ступнях большими пальцами, тихо сказал:

– Не волнуйся, теперь все будет хорошо. Я обещаю.

– Прежде чем что-то ей обещать, сначала придется ей объяснить, что она потеряет!
– вмешался Девор, добавив, - у нее должен быть выбор, Раксан, и я об этом позабочусь.

Серебристая голова резко мотнулась в сторону Девора, и голубые айсберги столкнулись в безмолвном состязании с золотым огнем. Кнара не знала о чем речь, но стало понятно - от нее что-то скрывают. Подтянула ноги под себя, зябко передернувшись, и это движение не прошло не замеченным. Раксан, предупреждающе рыкнув на Девора, резко встал, одновременно с этим отстегивая ремни и подхватывая Кнару на руки, и пошел к выходу из рубки. За ними потрусил Тэуя. Девушка, не ожидавшая столь стремительного перемещения, в первый момент, испугавшись, обхватила мощную шею Раксана, прижалась к нему и почувствовала его горячее крепкое тело под своими руками. Ей было неловко в этой ситуации, но решила при всех лучше промолчать и не дергаться, да и сил уже не было. А через минуту, уже в коридоре корабля тихо произнесла:

– Раксан, я могу и сама ходить.

Мужчина взглядом выразил сомнение и ответил:

– У тебя изранены ноги, - затем склонился к ее ушку и прошептал, обдавая горячим дыханием и разгоняя кровь в теле, - а мне, приятно прикасаться к тебе, готов всю оставшуюся жизнь носить тебя на руках, сладкая моя.

Смущение накрыло ее с головой, а мужчина с большим удовольствием и интересом наблюдал за синеволосой девушкой, испытывал небывалый трепет и щемящую нежность, которые впервые почувствовал к женской особи. Вообще, подобные чувства были не в его характере, но как только он осознал там, в пещере, кто перед ним, удивился сам себе. Сначала он списывал собственнические чувства по отношению к ней на отсутствие обычного общения - десять лет провел во втором облике. И хотя сущность одна, и ее ничем не исправить, но всё же этот ошейник сильно повлиял на него, а сейчас не только он, но и Девор с Сайраном ощущали, как их захлестывает волна неконтролируемых эмоций и чувств. Ведь все они десять лет словно спали, подавляемые силой ошейника. Может быть в другое время он бы и смог приглушить эмоциональный фон, разобраться, что конкретно вызывает в нем щемящую нежность к этой девушке, сейчас это невозможно. Все его тело и неукротимый дух воина стремились к ней, к обладанию и началу связывания.

С той секунды как он увидел ее, их дальнейшая судьба была предрешена, даже тот печальный факт, что род Ша'Ари погиб дает ему дополнительные шансы заполучить женщину без лишних трудностей. Она практически ничего не знает об их мире и этим он тоже воспользуется, не смотря на очевидную низость данного поступка. "В любви как на войне, все средства хороши", - мелькнула в голове инопланетная фраза, когда-то услышанная. Его оправданием была лишь ее реакция на него, выраженная гораздо сильнее, чем к остальным ша'а. Уж он-то сразу подметил, что взгляд девушки неизменно следил за ним, она смущалась его наготы и все же искоса изучала, стараясь делать это незаметно. А еще выделяла среди остальных, и это не осталось не замеченным Девором и Сайраном. И если Сайран, у которого была Нея, не интересовался ею как женщиной и лишь наблюдал за их брачными играми, то Девор злился. С не меньшим голодом, что и Раксан, наблюдал за Ша'Ари и хотел ее. Хотел сделать своей, но пока, понимая, что лидирует в игре Ша'Аул, лишь старался испортить ее своими замечаниями, справедливыми, надо сказать. Но главное, пока не вмешивался в надежде, что Кнара обратит внимание на него, как только Раксан сделает ошибку.

Кнара сидела на руках Раксана, одновременно рассматривая корабль и слушая короткие замечания мужчины, который озвучивал ей названия различных предметов, комнат (кают), мимо которых они проходили, или просто деталей на стенах (переборках) или полах. Впитывала новые знания как губка, не пропуская ни единой мелочи. Ей жизненно необходимо соответствовать и этим мужчинам, и новому миру, в который она теперь стремится попасть. С одной стороны это угнетало ее, вызывая ощущение собственной ограниченности, с другой - радовало, что в ее жизни все наконец-то кардинально изменилось - свежий ветер перемен наполнил мир яркими красками, впечатлениями, очистил душу и разум, развеял скуку, серость и меланхолию - остаточное воздействие ошейника. Теперь ее холодность и душевная отстраненность ушли, сменившись разгорающимся любопытством, интересом и бурей чувств и эмоций. Адская смесь бурлила, стремясь захлестнуть разум, но привычка скрывать все эмоции и мысли помогли и в этот раз. Она старательно глушила их неконтролируемые всплески и пока лишь наблюдала, изучая окружающий мир.

Они прошли пару довольно длинных коридоров, проверили вместе несколько кают и отсеков, а потом, наконец, добрались и до жилого отсека. В первой же каюте обнаружился спальный бокс, место приема пищи, а так же, как криво улыбаясь, заметил Раксан, обследовав небольшое помещение, - гидробокс. Про назначение душа Раксан рассказывал Кнаре, прижимаясь к ней сзади, чуть приподняв над полом и дыша ей в ухо, от чего по всей коже девушки бегали возбужденные мурашки. Он лично продемонстрировал, как все работает, правда при этом ему самому пришлось потратить на изучение несколько мгновений, во время которых Кнара тайком любовалась его мощными развитыми плечами и сильной спиной, крепкими ягодицами и длинными стройными ногами с большими ступнями, которые как влитые стояли на блестящем белом полу. Серебристо-голубую гриву он заплел в свободную косу, еще больше подчеркнув красоту мужского тела и ауру силы вокруг него.