Смотрю на часы. Полпервого ночи. В такое время только бы спать. Но ни о каком сне не может быть и речи. Образ умирающего человека перед глазами будоражит, зовет к себе, и ты полон желания спасти его.

Я оглянулся. Санитар и молоденький фельдшер ошалело смотрели на дорогу. «Скорее, скорее!..» — торопил их взгляд.

Наконец нужный дом. Мы все втроем поднимаемся на третий этаж. Нажимаем кнопку звонка. За дверью слышны пьяные возбужденные голоса. На некоторое время они утихают. Дверь открывается, и на пороге появляется женщина. От нее пахнет спиртным. Как-то неохотно пропускает она нас в комнату.

— Вызывали?.. — спрашиваю я. Но никто не отвечает. В комнате дым, полумрак, электрическая настольная лампа еле горит. Весь стол в бутылках.

— С кем плохо?.. К кому вызывали?.. — спрашиваю я. А женщина стоит в каком-то испуге и дрожит. Вдруг из-за перегородки, придерживая рукой живот, выходит мужчина.

— Помогите… — прохрипел он. — Сын в живот ударил, а за что, я сам не знаю…

Он прижимает рану рукой, а кровь все равно вытекает струйкой. Осмелев в нашем присутствии, он прокричал:

— За что собрался резать, за что-о-о?.. Отец я тебе или нет…

Я быстро уложил мужчину на диван и начал осматривать рану. Фельдшер раскрыл сумку, достал вату, зажимы. И только водитель спросил меня о носилках, как из-за перегородки вышел по пояс голый верзила.

— А ну, кыш все за борт… — И, взяв меня за плечо, оттолкнул. — Если сейчас же не исчезнете, я всех вас переколю…

И преступление сделать ему сущий пустяк. Больной и женщина безмолвствовали, видно, сами не на шутку перепугались случившимся. Рана у больного кровила.

— Я приехал оказывать помощь!.. — заорал я на парня. — И вы не имеете права препятствовать мне в этом.

— А я говорю, катись ко всем чертям, — разозлился он и схватил со стола огромный нож-тесак. — Считаю до трех, если не исчезнете, то я вас всех кокну…

Фельдшер с водителем выбежали из комнаты, да так лихо, что дверь захлопнулась. Видя, что я не ухожу, парень пошел на меня с ножом. Я начал отступать. О больном не могло быть и речи. Главное спастись самому. Парень в два раза выше меня ростом, в три раза шире в плечах. В руках окровавленный нож, видно, он несколько минут назад ударил им отца.

— Вы не имеете права этого делать!.. — кричу я. Криком я хотел взять его на испуг. — Я к вам не по своей воле приехал, вы сами же меня вызвали.

Он, пошатываясь, идет на меня. В правой, напряженной до белизны в пальцах руке торчит острый нож. Вот он уже в трех шагах от меня. Я прижат к двери. Правым плечом ощущаю замок, но боюсь открыть его, ибо, если повернусь к нему спиной, он меня точно ударит. И тут я, находясь в состоянии предсмертного страха, не на шутку взрываюсь.

— Ах, черт возьми!.. — взвизгиваю я и, схватив недалеко от меня стоящую табуретку, первым кидаюсь на парня и со всей силы ударяю его по лбу. Он, видимо, не ожидал такого «выхода» с моей стороны. Его все боялись до этого, а я вдруг взял и напал на него, и удар мой, как ни странно, оказался для него очень чувствительным.

— Да ты что? — прокричал он в страхе и, выпустив из рук нож, грохнулся у моих ног.

Он был оглушен, но не менее был оглушен и я. С трудом открыл я дверь, с трудом спустился к машине. Навстречу мне бежали фельдшер и водитель.

— Жив… — в каком-то испуге прошептали они. — А мы милицию вызвали. Те его знают, он рецидивист.

Оперевшись на плечо фельдшера, я с трудом прошептал:

— Иди останови кровотечение… двумя зажимами… сосуд виден… передави. — И, потеряв сознание, упал на асфальт.

Как после рассказали мне на станции, фельдшер, молоденький парнишка, не поднялся на третий этаж, он принялся приводить меня в чувство. Водитель вызвал вторую бригаду, и те вместе с подоспевшей милицией поднялись в квартиру, остановили кровотечение у мужчины и госпитализировали его. А парень как лежал у двери, так и продолжал еще долго лежать. Табуретка то ли от моего удара, то ли от его лба рассыпалась вдребезги.

Мне объявили на «Скорой» благодарность за самоотверженность. А в милиции через месяц вручили ценный подарок, оказывается, этого рецидивиста несколько лет искали и не могли найти. А я мало того что нашел его, но и обезвредил. Такой вот горький случай произошел со мной на «Скорой».

Молоденького вихрастого машиниста мы взяли со станции ночью. Говорят, поначалу он был в сознании, но потом, когда потерял много крови, оно пропало. Шел мелкий дождик. И он, переходя железнодорожные пути, поскользнулся. А в это время с горки спускался пустой вагон. В шуме дождя он не заметил его.

Прибыв на место происшествия, я остановил кровь наложением жгутов и кроме сердечных средств сделал ему все обезболивающие, какие только были в моей сумке.

Такие травмы очень тяжелы. Люди, и даже станционные работники, в испуге смотрели на нас со стороны, боясь подойти поближе. И лишь когда мы погрузили его на носилки и прикрыли окровавленные, вывернутые по сторонам ноги плащом, к нам подошли двое в форме станционных начальников. Один из них в растерянности спросил: