– Так может тогда, и того. Дека у нас будет,- поглаживая ее волосы, с надеждой произнес Трубецкой.

– Вот только пускай не девочка, сама ее придушу.

– Его,- невпопад поправил Иван Юрьевич.

– Что?- Оторвав лицо от его кафтана, и устремив на него взор снизу вверх, спросила она.

– Я говорю, если не девка, значит сын, и придушишь, стало быть, ты не ее, а его.

– Ты о чем тут… О б-бо-оже,- Лиза зажала рот лдошкой и пулей выскочила из светелки за дверь.

Иван Юрьевич так и остался посреди комнаты, олицетворяя собой саму растерянность. А нет. Еще и немую панику. Ну искреннее сострадание, в ту же копилку. Мужчина умный, решительный, волевой, водивший за собой полки, и уже доказавший свою храбрость на поле боя. А тут… Просто, нет слов.

Наконец Лиза прекратила изливать содержимое желудка. Послышался плеск воды. Не иначе как Анюта помогает госпоже умыться. Дверь вновь отворилась, и бледная Лиза вернулась к мужу. Впрочем, бледность практически сразу сменилась румянцем. Едва увидев представшую пред ней забавную картину, под названием растерянный муж, Лиза тут же рассмеялась.

– Выдохни, Ваня. А потом вдохнуть не забудь. И дыши, дыши. Ну чего ты, глупый. Судьба наша бабья такая. Что тут поделаешь. Так создателем предначертано. Фу-ух. Вот спасибо рассмешил, так и полегче стало. Может и дальше веселить будешь? Глядишь, в животе кроме непоседы той, еще хоть маковая росинка останется.

– Лиза, ты только скажи. Я… Я…

– Господи, да знаю, что ты, Ванюша. Знаю. Но тут уж ты мне не помощник. Все что мог, уж сделал,- подытожила она нарочито обвинительным тоном, вгоняя мужа в краску и еще больше этим веселясь.- Ладно о том. Лучше расскажи, что там на совете?

– Ну а что на совете. Все ожидаемо. Рассусоливать не стали, как и собирать вече. Чай не самим на ворога идти, а обороняться. Гонцы уж поскакали по пределам с вестью об ополчении. Кто от Острова к северу, собираются в Пскове. Кто с юга, в Вороничах. А далее, будем действовать по обстановке.

– А об ляхах что известно?

– Войско в семь тысяч. Половина пехоты. Учатся ляхи. Раньше считай одной конницей воевали.

– Угу. Или среди них хватает безлошадных,- не согласилась Лиза.

– Может и так,- не стал спорить Трубецкой.

– Далее.

– Ты прямо как начальник,- пошутил супруг.

– Я жена твоя, а значит опора. А как на меня опираться, коли я ничегошеньки не знаю. Не увиливая, Ванюша, давай говори. Пока эта негодница опять не начала бунтовать.

– Да говорить-то особо нечего. При них десять полевых пушек. Движутся на Замятлино и Остров. Но это ожидаемо. Даже если позабыть о жирном куске, Карповской вотчине, остается его дружина, которая уж показала, что недооценивать ее не следует. Я бы на месте ляхов тоже постарался в первую очередь извести именно этот отряд. Потому совет и решил, что Карпову надлежит садиться у себя в осаду, и ждать подкреплений.

– И как к этому отнесся боярин?

При этом вопросе, Трубецкой внимательно посмотрел на пребывающую в задумчивости Лизу. Нет. Даже его ревнивое сердце не углядело сейчас ничего кроме деловитой заинтересованности и задумчивости.

– Да нормально отнесся.

– То есть, ни о чем не просил, не требовал, ни выдвигал условий. Вообще ничего?

– Просил только не задерживать его, де времени совсем мало.

– Вот значит как. Ай да Карпов. Ай да сукин сын.

– Ты это о чем, Лиза?

Между тем, пребывающая в задумчивом возбуждении княгиня не отдавая себе отчета, взяла со стола краюху хлеба, и откусила добрый кусок. Прожевала пару раз. Подхватила крынку с молоком, и запила, пустив по подбородку две тоненькие белые бороздки. Спохватилась, и быстро утерлась рушником*.

*Рушник - полотенце из домотканого холста. Предмет народной культуры и народного творчества славян, в большей степени восточных.

– Ваня, Скольких воев ты сможешь собрать до завтрашнего вечера?

– Вряд ли больше пятисот,- растерянно ответил тот.

– Верховых?

– Ну да. Тут моя дружина, да людей из боярских дружин. Ну может еще кого из купеческих да окрестных помещичьих сыновей. Но вряд ли больше шестисот. Я даже твоего Егора с его десятком в расчет не беру, потому как они все больше по матушке земле ходоки, а не наездники.

– Ага. Но эти-то шесть сотен в бою не оплошают?

– Нет конечно. Учения мы постоянно проводим, сама ведаешь. Но к чему ты это все спрашиваешь?

– Вот что Ваня. Нужно тебе как можно скорее собирать этот конный отряд и выдвигаться на Ляхов.

– Шестью сотнями, против семи тысяч? Смеешься?

– Нет не смеюсь. Я Карпова хорошо узнала, пока мое сердечко по нему стонало. Уж поверь мне, Ваня. Он за своих людей, и в огонь и в воду. И последнее что станет делать, это подвергать их опасности. А тут, что вытворяет. Ляхи к нему заявились, так он их под корень, да еще и за пограничным рубежом достал обидчиков. Нешто не знал, что разворошит осиное гнездо? Знал. И сам нам о том сказал. Мол показать гниль Новгородцев. Но те даже захотят стремглав прийти к нам на помощь, не обернутся быстро. Просто не смогут. Потому как им времени потребно даже больше чем нам. А тут еще и затеялся свалить Аршанского.