Я сказал, что закон карает за подобное преступление или должен был бы карать. Но я употребил сослагательное наклонение, а это означает, что так происходит далеко не всегда; вернее будет сказать, пожалуй, что закон торжествует только в исключительных случаях.

Барон Г. — один из тех, кого называют финансовыми гениями нашей эпохи — в течение последних четырех лет затратил массу усилий на то, чтобы заселить фазанами свои великолепные охотничьи угодья неподалеку от Ш. Прошу меня простить, но я ставлю здесь только заглавные буквы, потому что в дальнейшем речь пойдет о деяниях прокурора республики, и сей многоуважаемый представитель власти может оказаться куда менее снисходителен к писаке, сочинившему эту книгу, чем к браконьерам.

Итак, у барона Г. в лесах, по самым скромным подсчетам, было в 1884 году около тысячи фазанов. Местные браконьеры объявили бедным птицам настоящую войну и вели ее столь яростно и успешно, что всего лишь за неделю истребили около 300 особей. Увы, на этом они не остановились, так что сейчас в угодьях барона едва ли насчитаешь полсотни сказочных красавцев.

Напрасно лесники без устали бродили по лесу и днем и ночью. Хотя верных слуг и было четверо, браконьеров было во много раз больше, да к тому же столь ловких и изворотливых, что лесникам никак не удавалось схватить на месте преступления хотя бы одного злоумышленника.

Имя врагу было легион!

Лесники боялись ходить поодиночке, а посему, не имея возможности охранять весь лес одновременно, постоянно попадали впросак. Как только они оказывались на одном краю владений барона, так тотчас же выстрелы начинали греметь в противоположной стороне.

Устав терпеть унизительные поражения в бесконечной войне, барон направил прокурору округа письменное прошение прислать в его владения только на один день несколько полицейских, чтобы хоть чуть-чуть нагнать страху на наглых мародеров.

Ответ высокого должностного лица был весьма показателен: «У полицейских и так забот по горло, им некогда охранять вашу дичь…»

Ну меня-то подобный ответ нисколько не удивляет, учитывая тот факт, что ныне хранители закона частенько выступают в качестве защитников интересов частных лиц, занимаются политикой, участвуют в выборах и в конце концов даже входят в состав правительства. О, разумеется, у сих великих государственных мужей дел по горло!

Я хотел бы предложить вниманию моих весьма образованных собратьев, считающих, как и я, святого Губерта своим покровителем, некий план, прежде чем я представлю его на суд моих друзей в парламенте (из числа тех, что были или будут министрами).

Итак, я предлагаю принять еще один закон, обязывающий приравнять преступления, связанные с нарушениями законов об охоте, со всеми прочими преступлениями против частной собственности, а соответственно и карать преступников по всей строгости закона.

И это будет только справедливо, не так ли?

Необходимо также одновременно вынести множество обвинительных приговоров по всей стране, чтобы нанести преступникам ощутимый удар в качестве некой превентивной [292] меры.

Я говорю не слишком понятным языком? Постараюсь объясниться. Сам по себе обвинительный приговор браконьеру не так уж и страшен: ну уплатит небольшой штраф, ну на худой конец отсидит неделю-другую в тюрьме — эка невидаль! Но нам следует помнить о том, что совсем недавно парламентом был принят закон о рецидивистах. И вот он-то и может (и должен) сыграть свою роль! Когда различные бродяги и подонки, завербованные на грязных улицах больших городов некими темными дельцами для разбоя в охотничьих угодьях, будут схвачены и осуждены, судья после вынесения приговора должен разъяснить им, что если они еще раз совершат подобное преступление, то попадут в категорию рецидивистов. Можете быть уверены, как бы ни были дерзки и наглы эти мерзавцы, они тридцать раз подумают, прежде чем вновь пойдут на кражу дичи, рискуя тем самым в качестве наказания получить не штраф и не неделю тюрьмы, а ссылку на каторгу, да еще в заморские территории, например — в Гвиану. Уверяю вас, произойдет одно из двух: либо они исправятся и постараются забыть о своем преступном прошлом, либо рискнут вести опасную игру (но таких, полагаю, будет очень немного).

Пожалуй, точно так же следует поступить и с браконьерами из числа местных жителей. О, только не подумайте, что я требую массовой высылки из страны всех бедняг, чья участь бывает порой столь плачевна, что им можно только по-человечески посочувствовать. Нет, я весьма и весьма далек от подобных людоедских мыслей! Тем паче что крестьяне и в самом деле в тысячу раз более достойны уважения и хорошего к ним отношения, чем воришки, являющиеся частью той накипи, что неизбежно присутствует в больших городах. Для большинства из них будет уже достаточно существования угрозы лишиться устойчивого положения в обществе и отправиться по воле судей неведомо куда. Правда, для острастки нужно будет им время от времени напоминать при помощи живых примеров о том, что угроза эта весьма реальна, ибо только тогда урок пойдет впрок.

Я не утверждаю, что тогда настанет царство Божие на земле, но неужели кто-то всерьез может думать, что обитатели городка М. не были бы счастливы, если бы их избавили от того мерзавца, что поджег леса графа М. и который уже на протяжении многих лет разбойничает в лесах и полях, воруя дичь, пшеницу, овощи, фрукты и вообще все, что подвернется под руку?

И неужели же жители соседнего городка С. будут печалиться, если из их жизни навсегда исчезнет тот негодяй, который однажды во всеуслышание принялся похваляться, что он совсем недавно всадил пулю в плечо леснику? Неужели кто-то станет плакать из-за того, что суд приговорит к каторжным работам того, кто сжег дом лесника, застукавшего его на месте преступления?