О людях, служивших на военно-морском флоте. О людях, для которых понятия мужской дружбы, флотского братства, чести и любви к Родине — не пустой звук, вне зависимости от национальной принадлежности.
Annotation
О людях, служивших на военно-морском флоте. О людях, для которых понятия мужской дружбы, флотского братства, чести и любви к Родине — не пустой звук, вне зависимости от национальной принадлежности.
Юрий Гаврилович Григорьев
Акустики
Боцманские хлопоты
В отпуске
Шпана
Неприятность
Боцманы и акустики
На сход
Стычка
Часть вторая Син тяо, Вьетнам!
Испытание
Сюрприз, еще сюрприз
Подготовка
В пути
Цусима
Здравствуй, вьетнам
Дела международного значения
Гости бывают разные
Корреспондент и «Обь»
Подмосковные вечера в Камрани
Море начинается с берега
Юрий Гаврилович Григорьев
Морские люди
Часть первая Жизнь корабельная
Акустики
— Ваш ход, маэстро! Делайте вашу игру, увеличивайте ставки!
Мичман Клим Борисов метнул. Неудачно. На два кубика выпало всего три очка.
— А ну, я… Р-раз! — Брошенные рукой Петра Ивановича плексигласовые кубики покатились, две головы, русая и черная жадно склонились над столиком.
— Шесть кош.
— Уй-й…
Очень редко удается метнуть кубики так, чтобы каждый принес по шесть очков. Низкорослый, толстенький, коротко остриженный и оттого похожий на колобка Клим подпрыгнул, скосил узкие свои глаза на напарника:
— Однако, везет тебе, а?
— Ти-ха! Что есть Клим Борисов против старшего мичмана Петрусенко?
Петр Иванович аккуратно переставил на самодельной игральной доске четыре фишки и торжественно, напирая на «о», изрек:
— Есть хороший, отменный игрок морской человек Петрусенко. Есть похуже. А есть просто Борисовы, Клименты Ивановичи.
Потное лицо его лоснилось, усы торчали вразлет, громадные красные кулаки взлетали в такт словам. Нет, он не жульничал. Ему буквально дьявольски фартило. Вот бывает так, как начнет человеку счастливиться, быть ему любовно обласканным фортуной и такого может ожидать долгое, приятное везение.
Климу оставалось только вздыхать.
Оба сидели взопревшие. В каюте было жарко. Летнее солнце накалило стальные борта и палубу так, что впору включать кондиционер или хотя бы снять кители. Вентилятор был в ремонте, впрочем, его давно уже следовало забрать.
Ни Петр Иванович, ни Клим об этом не думали. Старший мичман Петрусенко хохотал и чувствовал себя превосходно. Борисов то и дело собирался расстегнуть пуговицы, но рука каждый раз замирала на полпути. Он откровенно завидовал напарнику. К этому вполне объяснимому чувству прибавлялась боязнь упустить момент везения. По соображению молодого мичмана, удача могла в любое время отвернуться от Петра Ивановича и тогда…
Сражались азартно. Счет рос в пользу как бы там ни было, все же более опытного Петрусенко.
Бой шел в широко известные в южных республиках страны и невесть с каких пор появившиеся на флоте нарды. Впрочем, на кораблях они носят название «шеш-беш». Что это означает в переводе на обычный язык, точно не знал ни один, ни другой, их увлекала игра, сам процесс, помогавший скоротать морской досуг.
Петр Иванович выиграл бы и эту партию, но Клима спасла прерывистая трель колоколов громкого боя. Два коротких, три длинных звонка: «Корабль к бою и походу приготовить!»
Главный боцман одним махом сгреб фишки, высыпал их в коробку и заорал:
— О! В море идем, Климушка!
— Ты чего, откуда взял? Какое море, играть надо.
— Верно говорю, не зря утром старпом давил на мозоль. А ну, держи броняшку, задраивайся, живо!
Мичман Борисов откинул на креплении иллюминатора три барашка, поднял тяжелое, закованное в бронзу стекло, вставил глухо звякнувшую металлическую тарелку, прочно затянул крепление. Петрусенко тем временем проверил краны, залил окурки, ловко поймал брошенный товарищем спасательный жилет и первым выскользнул из каюты. Вскоре к топоту множества матросских каблуков присоединился его зычный голос: «Живей на проходе…»
Народ воспринял ценное распоряжение главного боцмана очень даже с большим подъемом.
Интуиция не подвела Петра Ивановича. На утреннем большом сборе старший помощник командира корабля капитан-лейтенант Черкашин читал свои нравоучения дольше обычного, а это признак для человека, прослужившего с Виктором Степановичем не один год, самый верный. Ну, да в море лучше, чем киснуть у пирса. Значит, не задерживай братва, вали по боевым постам, да чтобы мухой, мухой над палубой.
Крепко сложенный, отменного роста, Петр Иванович имел потрясающую способность внушать луженой своей глоткой любому человеку непоколебимую уверенность в его правоте и прекрасно знал об этом.