Бабушка хмыкнула и снова придвинула тарелку к ней.

– «Не обсуждается»... Ешь давай, чего надулась?.. – И как бы нехотя поинтересовалась: – Кто она – спортсменка, что ль?

– Лётчица, – улыбнулась Надя, у которой чуть посветлело на душе: она была рада, что бабушка как будто не собиралась читать ей длинных тягостных нравоучений.

– Буди давай свою летунью, хватит ей дрыхнуть, – сказала та. – Если хочет горячих драников, а не остывших, пусть подымается.

Светлана спросонок стонала, ворчала, натягивала одеяло на голову и всячески сопротивлялась побудке, но Надя щекоткой и поцелуями всё-таки растормошила её.

– Драники? – Протирая глаза, Светлана села на матрасе. – А с чем? Со сметаной?

– Со сметаной, с укропом и со всей моей любовью, – засмеялась Надя, чмокая свои любимые круглые «хомячьи» щёчки с ямочками и заспанные глаза.

– Вот этот ингредиент мне по вкусу, – заулыбалась окончательно проснувшаяся обладательница этих прелестей.

Борцовский бросок – и хохочущая Надя задрыгала ногами, поваленная на постель и придавленная Светланой.

– Драники остынут! – взмолилась она.

– Главное, чтоб любовь не остыла, – проурчала Светлана, целуясь и кусаясь, щекоча и вдавливая Надю всем своим весом в матрас.

Завтракали они на веранде, густо увитой со всех сторон синей ипомеей. Роса блестела на чашечках цветов в рассветных лучах, а ложка стояла, воткнутая в пол-литровую баночку настоящей деревенской сметаны.

– Ух ты, она почти как масло! – Светлана с удовольствием намазала сметану на ещё тёплый драник, посыпала сверху щепоткой рубленой зелени и отправила всю эту вкуснотень в рот.

Ела она со здоровым аппетитом, в одиночку навернув полную тарелку драников с горкой и слопав пол-баночки сметаны. На тарелке Нади сиротливо остывали две-три картофельные оладьи: она с удовольствием и грустноватой нежностью засмотрелась на то, как Светлана ест. А в желудке у той ещё осталось достаточно места для красной смородины с сахаром, чая, хлеба с маслом и вареньем и домашнего овсяного печенья.

– Ух, калорийно получилось, – сыто поглаживая себя по животу, сказала она. – Ну ничего, на тренировке силы пригодятся. А ты чего не ешь? Диетой, поди, себя мучаешь? Не вздумай. Всё это – только во вред. – Окинув стол взглядом, она обескураженно почесала в затылке: – Блин, кажется, драники кончились. Ну ничего, щас мы тебя всё равно накормим.

И она принялась мазать хлеб толстым слоем масла и густого, как желе, варенья. На работу Наде спешить было не нужно: у неё только начинался отпуск. Как же хорошо никуда не торопиться, просто наслаждаясь ясным летним утром, росой на цветах и видом жующей Светланиной щекастой мордашки!..

Светлане к девяти нужно было на тренировку, но, поскольку они с Надей поднялись в рассветную рань, то успели набрать ведёрко красной смородины с тех раскидистых кустов, под которыми вчера предавались страсти. Бабушка обычно протирала её через сито и готовила из неё кисловато-сладкое, ярко-алое желе без зёрнышек – стоячее и упругое, как студень. Были в этом рецепте свои хитрости и тонкости, обязательные для соблюдения – в противном случае варенье могло получиться жидким и текучим, а не желеобразным. Банки для него уже стерилизовались в духовке, а ягоды бабушка поставила в большой пятилитровой кастрюле на плиту и залила двумя стаканами воды.

– На вот такое шестилитровое ведёрко ягод надо два стакана воды и три с половиной килограмма сахара, – учила она Надю. – Как вскипит и даст сок, снять с огня и дать постоять, а потом, прямо горячим, протирать лопаткой через сито. Засыпать сахар и варить ровно двадцать минут после закипания. Если передержишь на плите – жидким будет.

– Это потому что пектин разрушается? – вставила «умное» слово Надя.

– Не знаю уж, что там разрушается, только время соблюдать надо, – сказала бабушка.

В восемь Светлана засобиралась. Поблагодарив бабушку за гостеприимство, она вывела из старого дедушкиного гаража свой байк.

– Ба, я провожу Свету немножко и вернусь, – сказала Надя.

Бабушка ничего не сказала, только махнула рукой и ушла в дом. Надя уселась на мотоцикл позади Светланы и крепко обхватила её за талию, для верности даже вцепившись в ремень джинсов. Мотор взревел, и они покатили по узким, засаженным вдоль заборов сиренью, черёмухой и рябиной улочкам дачного кооператива.

Байк притормозил на выезде из садов, у автобусной остановки. Светлана упёрлась ногой в пыльный асфальт, и они с Надей поцеловались. На остановке не было ни души, только клёны, позолоченные утренним солнцем, покачивались на лёгком ветерке.

– У нашей Вики сегодня днюха, – сказала Светлана. – В «Бочке мёда» отмечать собралась, вход свободный. Начало в девять вечера. Приходи, если хочешь.

Вика работала в аэроклубе на секретарской должности. Это была весьма фигуристая, яркая брюнетка, бисексуалка к тому же. Сердце Нади будто коготок царапнул, но она не подала виду и улыбнулась.