Выдохнув, Гай прошел мимо своих братьев, входя в дом.

— Хорошо, я сделаю все, что смогу, но никто из вас не вмешивается в мои методы. Я собираюсь ухаживать за ней так, как хочу.

Спустя тридцать минут Гай был упакован и готов увести Китти от боли, которая ассоциируется у нее с хижиной и домом.

Его братья задавали ему вопросы, которые он игнорировал.

Подойдя к хижине, он вошел внутрь, почувствовав боль Китти. Он любил ее, и все же они редко говорили. Это было проклятьем, спариваться как стая. В то же время все они влюбились в женщину. С того момента, как Том привел ее домой, он в нее влюбился.

Он поднялся по лестнице, постучал в дверь и стал ждать.

— Уходи.

В ее голосе было слишком много боли. Гай вышиб дверь. Он оставит беспорядок одному из своих братьев. Она взвизгнула, вскакивая с кровати.

— Я знаю, тебе больно, но я не позволю тебе тратить мой гребаный месяц.

Гай схватил пару джинсов и рубашку из ближайшего ящика.

— Ты невменяемый и полностью сумасшедший.

Бросив ей одежду, он смотрел в ее глаза. Они были обрамлены красными и опухшими от всех слез веками.

— Одевайся. Мы уходим, и я не хочу слышать никаких жалоб от тебя. — Он отвернулся, направляясь из комнаты, чтобы дать ей уединение. Оглянувшись назад, он улыбнулся. — Ты покинешь эту спальню, Китти. Если я приду и заберу тебя, то отшлепаю твою горячую маленькую задницу, чтобы получить то, что хочу.

Он ушел, услышав бормотание ругательств в свой адрес.