Тогда он во второй раз побывал в Доузе. А по-хорошему, так и вовсе впервые туда приехал. Не считать же, в самом деле, первым посещением — рывок по центральной аллее от ворот до трюма «Клиппера»[7], который сразу взлетел и уже через несколько минут был за пределами королевства.

Даже чаю не попили.

Счастье, что Томпсоны ничему не удивляются. Никогда ничему не удивляются. Никто из них. Нынешний мистер Томпсон был пятым, которого знал Заноза, и ко всему, связанному с выходками хозяина замка, относился с тем же спокойствием, что и самый первый. На памяти Занозы — первый, а так-то Томпсоны служили в Доузе столько же веков, сколько Спэйты владели замком. В общем, первый мистер Томпсон с равным спокойствием снимал пятилетнего мистера Уильяма со слишком высоких деревьев, откуда тот боялся слезть самостоятельно; и с дырявой лодки, на которой шестилетний мистер Уильям отправился в путешествие по реке до самого моря, и которая начала тонуть на быстрине; и с лондонского поезда, на котором восьмилетний мистер Уильям вознамерился сбежать в индейцы. Ну, а нынешний мистер Томпсон совершенно невозмутимо воспринимал и военные самолеты на центральной аллее, и белого льва на псарне.

Льва добыл Мартин. Нашел в каком-то цирке. Лев был старый, слепой, выступать уже не мог, но цирковые оставили его на довольствии и ухаживали не хуже, чем за остальным зверинцем. Неплохие оказались люди, что б там ни рассказывали о цирках и ярмарках, и жестоком обращении с животными.

Мартин увидел льва и захотел его себе. Льву было всё равно. Цирк ухватился за возможность сбыть обузу, даже денег не захотел, но дрессировщик поставил условие — право навещать Лео. А то вдруг Мартин живодер какой, мало ли, что известный художник. Таксидермисты, вон, тоже себя художниками считают. Не сказать, чтобы Мартин был чужд живодерству — Заноза за прошедшие годы своего демона изучил неплохо, и знал за ним разные интересные привычки, от которых даже мертвых в дрожь бросало. Но животных Мартин не обижал. А уж на Лео-то, с его трогательным розовым носом, розовыми на просвет ушами и розовыми подушечками на лапах, не поднялась бы рука даже у законченного таксидермиста.

Выиграли в результате все. У Мартина появился личный лев. У цирка — регулярные гастроли в Столфорде с обязательным аншлагом, потому что Заноза заранее скупал все билеты и раздаривал горожанам. У льва — целый замок и свора шумных, пахнущих псиной, но надежных друганов. В замке он освоился легко и очень скоро стал вести себя как обыкновеннейший домашний кот, чем несказанно умилял миссис Томпсон. А с собаками пару недель конфликтовал, но потом как-то вдруг подружился и переселился из гостиных с удобными диванами на псарню. Где для него, правда, тоже поставили диван.

Трудно сказать, какое впечатление Доуз произвел на Хасана… Ну, там, Томпсоны, Лео, лошади и собаки, которые не боятся вампиров. Мартин, опять же. Его дома не было, когда Турок нанес визит, но демоны, они такие, если где-то живут, то это всем издалека понятно. Что-то в них есть или вокруг них, какое-то волшебство или свет, или хрен знает, как это назвать. А Мартин же еще и замок переделывал. Там, блин, пять этажей, из которых жизнь была только на первом и только в одном крыле, всё остальное за сто с лишним лет превратилось в сильно запущенный склад древностей и редкостей. Мартин в них влюбился. В древности, в редкости, в чердаки и подвалы, в каменную резьбу, цветной мрамор, плющ и тюльпаны в феврале распускавшиеся под южной стеной. Они с Лео даже подземный ход обнаружили, уводящий за город, к морю. Заноза об этом ходе знать не знал. И отец, кажется, тоже понятия о нем не имел, иначе рассказал бы.

Короче, Мартин замок оживил. Одушевил. И продолжал с ним работать. Что-то чинил, что-то к чертовой матери выкидывал, что-то вытаскивал из забытых богом кладовок и расставлял, где считал нужным. Восстанавливал паркет, реставрировал картины и гобелены, проложил электричество туда, где его с одиннадцатого века не было.

Заноза помогал, чем мог, но только на подхвате. Как инженер и грубая сила. Иногда Мартину требовалось сочетание того и другого, а иногда лучше было смыться и не беспокоить его до очередного преображения очередного хламовника в жилую комнату или музейный зал.

Хасан в замке задержался не дольше, чем нужно было для заключения договора с фейри. Недовольным он, однако, не казался. Заноза на его эмоции все радары настроил — отношение Хасана к Мартину и Мартина к Хасану было темой сложной, тонкой и неоднозначной — но даже тени недовольства не уловил. Правда, не увидел и приязни. Мартин сразу принял Доуз и полюбил, а Хасану, похоже, сама идея замков была чужда. Музеи — это понятно и правильно, но жилые дома возрастом в тысячу лет — явный перебор.

— Духов у тебя для такого древнего места очень мало живет, — сказал Турок, когда возвращались домой, — я сначала решил, что, их вытеснил доктор Фальконе, отдав Доузу часть своей сущности, но оказалось, что во владениях Спэйтов их всегда было немного.

Фейри, вообще-то, спокойно относились к присутствию демонов в тварном мире. Выбирать им не приходилось, оставалось мириться. Речь, понятно, не шла о плохих демонах, прорывавшихся на Землю из Преисподней с единственной целью — нагадить как можно больше, прежде чем найдется тот, кто отправит их обратно в ад. Таким демонам иные фейри еще и помочь могли. Ну а на обычных, на ангелов там, богов и всяких других, типа Мартина, не обращали внимания. Они же сосуществовали со дня Творения. Да, они верили в день Творения и всякую такую фигню, а поэтому не понимали, что их нет и не может быть, и Занозе приходилось мириться с этим, как демонам и фейри — друг с другом.

Не Мартин вытеснил фейри с принадлежащих Спэйтам земель. Фейри по какой-то причине с самого начала не рвались там поселиться. Если подумать — понятно по какой. Они поддержали Вильгельма Завоевателя, когда он получил власть над Англией, значит поддержали и все его решения (если только те не противоречили договору, который заключил с ними для Вильгельма тогдашний Посредник), значит поддержали и передачу во владение Спэйтов земли, где Спэйты возвели Доуз и постепенно построили Столфорд. А первый из Спэйтов был демоном, теперь-то это известно. Вот и получается, что фейри сами отдали эту землю демону и его потомкам. После этого, что им оставалось, кроме как собрать вещички и свалить туда, где демонов поменьше, а суеверий побольше? Хорошо, что хоть кто-то остался.