— Да.

— Вы это узнаете, но только не сейчас, а немного позже. Вы у друзей. Они любят вас и ждут, когда вы придете к ним. Потерпите еще немного, и все станет для вас ясно. Не бойтесь теперь ничего. Не думайте о странных явлениях, которые происходили с вами и могут еще произойти. Все получит объяснение со временем. Вы видите и слышите, ваша память вернулась к вам, но ваш мозг еще не избавился полностью от последствий… бессознательного состояния. Поэтому вы еще не можете двигаться. Но это продлится недолго. Мы не думали, что так произойдет, и я очень жалею, что сознание вернулось раньше, чем закончился процесс вашего лечения. Это создаст для вас некоторые неудобства, но, к сожалению, тут ничего нельзя сделать. Вы быстро поправляетесь и, пройдет немного времени, будете совсем здоровы. Вы поняли все, что я сказал?

— Да.

— Сейчас я уйду от вас. Нельзя надолго прекращать процесс лечения, а когда я здесь, приходится его останавливать. То, что полезно для вас, вредно для меня. Мы лечим вас сейчас излучением. Не смущайтесь тем, что цвет стен и пола меняется. Это происходит потому, что меняются применяемые нами электромагнитные волны. Было бы лучше всего, если бы вы заснули. Когда пройдет назначенное время, я снова приду к вам. — Его большая рука с необычайно длинными, тонкими и гибкими пальцами ласково коснулась плеча больного. — Теперь вы спокойны?

Как хотелось больному ответить, что нет, он не спокоен и не может быть спокоен, пока не узнает, что означает это странное помещение и не менее странный его хозяин!

— Да, я спокоен, — ответили глаза.

— Прощайте на короткое время.

Он улыбнулся (блеснула безукоризненная линия зубов), погладил руку больного и медленно направился к стене. Казалось, ему очень не хотелось уходить так скоро. И действительно, пройдя всего несколько шагов, он остановился, словно в нерешительности, потом резко обернулся.

— У меня есть к вам один вопрос, — сказал он, явно волнуясь. — Очень важный для всех нас. Мне не хотелось бы откладывать его выяснение. Если память полностью вернулась к вам, то помните ли вы ваше имя?

«Ну, конечно», — хотелось ответить больному, но он смог только медленно закрыть глаза.

— Да.

— У нас есть предположение… вся планета ждет разрешения этой загадки. — Он замолчал, потом медленно и раздельно произнес: — Дмитрий Волгин.

Глаза больного ответили:

— Да.

С каждым днем выздоровление шло все более и более быстро. Каждый день в теле Дмитрия Волгина происходили ощутимые перемены. Он мог уже свободно двигать руками и головой, он мог уже произносить слова достаточно ясно, чтобы быть понятым.

Но все еще приходилось лежать почти неподвижно. Физические отправления организма не действовали. И Дмитрия еще ничем не кормили, но голода и жажды он не чувствовал.

Несколько раз ему делали вливания какой-то светлой жидкости, по-видимому питательного раствора, и он замечал, что крепнет и полнеет. Ухаживавшие за ним люди не ожидали теперь, пока Волгин заснет, а входили к нему во время бодрствования. Они производили над его телом разнообразные и совершенно непонятные процедуры, которые всегда были кратковременны и совершенно безболезненны.

Большую часть времени Волгин лежал один, предоставленный действию света, который медленно и постепенно переходил из тона в тон, из одного цвета в другой.

Ему было очень скучно. Приходилось неподвижно лежать и думать. На его просьбу дать ему книгу последовал ответ, что это пока совершенно невозможно.

Все, что происходило с ним с момента, когда он очнулся от беспамятства, продолжало оставаться для Волгина загадкой. Разговоры с человеком, которого он первым увидел, были кратки и редки.

Волгин уже знал, что этого человека зовут Люций. Это удивительное имя, напоминавшее древний Рим, поразило Волгина, да и другие люди, которых он видел, носили не менее странные имена. Одного из них звали Цезий, другого Ио [1] . Но рядом с ним находились двое молодых людей с обычными, хорошо известными Волгину именами — Сергей и Владилен.

На вопрос об их национальности Люций с улыбкой ответил, что они все русские, но они говорили между собой на языке, который Волгин понимал с большим трудом. В основе это был, безусловно, русский язык, но почти половина слов была ему незнакома, хотя он и улавливал отдельные созвучия других, известных ему, языков.

Один только Люций говорил с ним на обычном русском языке, но с заметным акцентом, происхождение которого Волгин никак не мог понять.

Волгин с недоумением спрашивал себя, откуда явились эти гиганты? Где они были до сих пор, если он, Волгин, не только не встречался с ними, но и не слышал о них? Здесь таилась неразрешимая загадка, поскольку Люций явно уклонялся от каких бы то ни было объяснений. Создавалось впечатление, что он просто-напросто боится вопросов Волгина. Но чего ему было бояться?