И вдруг через неделю поднимается взволнованный Себрий к Клавдию на крышу дома и восклицает:

— Убит Аэций! Самим императором... По чьей-то подсказке, и скорее всего по подсказке Петрония Максима, этого хитрого змея, который добродетель воздвиг в ранг своей политики, хотя от его добродетели разит, как от тухлой капусты. Валентиниан стал укорять Аэция в беспутстве и воровстве...

— И это ты мне говоришь, щенок?! — возмутился Аэций. — Мне, который, если захочет, дунет на тебя, и ты, как мыльный пузырь, слетишь со своего трона...

С императором чуть не случился припадок. Но он как-то обрёл себя и, ни слова не говоря, зайдя сзади, нанёс полководцу сверху вниз удар коротким мечом в шею. Тот упал, обливаясь кровью, и скончался.

Пока во дворце относительно тихо, продолжал далее рассказывать Себрий, но за его пределами дружинник Аэция гот Оптила поклялся отомстить Валентиниану... И этим не преминет воспользоваться всё тот же Петроний. Если император думал, что на его трон метил Аэций, то он ошибался... Метит Петроний Максим.

Он никогда не простит императору позора и смерти своей жены. Нет, не простит!

Оставаясь один, Клавдий всё чаще и чаще задумывался о судьбе так и не ставшей ему невесткой Гонории, которую любил сын и погибший фактически из-за любви к Августе... И она уже сошла в могилу... Об этом сейчас не принято распространяться, но о её кончине поведал Клавдию старый мудрец-стоик Хармид, верящий в богиню, у которой зри имени: Афродита, Урания и Анадиомена...

Как-то весенним днём, когда звёзды крупно зависли над Римом, Клавдий вышел из своего таблина и, миновав парадные комнаты, сад с фонтаном, пинакотеку, по лестнице поднялся по обыкновению на плоскую крышу дома. Там уже на столике стояли вина и закуски. Стемнело. Как и в прошлый раз, когда появилась Гонория, Клавдий услышал стук колёс тяжёлой) фургона по мостовой. И сейчас фургон остановился напротив огороженного места, где была «похоронена молния». При свете уличных фонарей Клавдий разглядел закутанного в лацерну старика, который с кряхтеньем слез с козел.

Потом он подошёл к двери и звякнул медным кольцом. Вскоре на крышу распорядительница привела чернобородого старика, от которого Клавдий узнал о смерти Гонории на Капри, где Хармид со своими детьми и зятем давал цирковые представления. Это он тогда помог Гонории, её слуге анту Радогасту и служанке Джамне добраться из Анконы в Рим.

— Со смертью Аттилы у Гонории отняли надежду, и она увяла, как цветок осенью... — говорил Хармид.

— Всю жизнь провести в темнице — это страшная кара богов... Только в чём она провинилась? — спросил мудреца Клавдий.

— Может быть, это кара за деяния предков?

— В таком случае она полностью искупила их вину, и теперь восседает, надеюсь, вместе с сыном моим на природе Элисиума в подземном мире, где эфир и поля облекаются пурпурным светом, а леса благоухают лавром, где своё солнце и свои звёзды, а на лугах пасутся белые кони.

— Ты поместил, Клавдий, души родных тебе людей — сына и Августы — в те луга, поля и леса, которые изобразил Вергилий в своей бессмертной «Энеиде», отправив Энея в царство Аида... Но тот же Вергилий в своих эклогах предсказал рождение некоего младенца, который принесёт с собой на землю мир... Не пророчествовал ли Вергилий о рождении Христа?.. Тогда души твоего сына и Гонории должны будут восседать в небесном раю, а не в подземном Элисиуме...

— Я язычник, Хармид... И предпочитаю для них Элисиум, туда я отправлюсь сам и там обитает душа моей жены, матери Евгения.

...16 марта 455 года, спустя полгода с того дня, как Аэция убил император, погиб он и сам от меча гота Оптилы, и уже на второй день императором Рима был провозглашён сенатор Петроний Максим.

Вдовствующий император вскоре захотел жениться тоже на вдовствующей Евдоксии, та оказала некоторое сопротивление, но всё-таки сделалась его женой.

Однажды Петроний Максим, зная, что Евдоксия не любила своего покойного мужа, признался, что это он подстроил убийство Валентиниана... Но Евдоксия не любила и Петрония Максима; она тайно отправляет к королю вандалов Гензериху гонца с письмом, в котором просит прийти ей на помощь и защитить от произвола тирана...

Звёздный час Гензериха настал!

Не дожидаясь своего союзника Рикиария — короля свевов, который в это время затеял тяжбу с вестготами, Гензерих в мае 455 года появился со своим флотом в устье Тибра и высадился в Остии. Рим не был готов к защите; Петроний Максим, переодевшись, бежал из дворца, но на улице его узнали и стали бросать в него камнями. Один камень попал в колено, император, который, узурпировав власть, сидел на троне два с половиной месяца, за что теперь и расплачивался, упал, но, превозмогая боль, поднялся и побежал, сильно хромая, к Тибру, надеясь найти там лодку.

Он оглянулся и увидел, что его догоняет, держа в одной руке щит, в другой меч, воин, в котором он с ужасом узнал бывшего начальника охраны Валентиниана III Урса, брата влиятельного при дворе человека Рицимера.

Урс лёгкими длинными прыжками настиг тяжёлого Петрония и вонзил ему остриё меча между лопаток; тот крякнул, как боров, и свалился на мостовую... Он был ещё жив. Но Урс не стаз добивать его. Тут же собравшаяся толпа разглядела в упавшем человеке ненавистного им императора-самозванца и загорланила: