Анджело Бадаламенти: Джули удивительная, одаренная натура. Когда мы с Дэвидом сочинили «Тайны любви» («Mysteries of love»), я спросил у Джули, не знает ли она певицу, которая могла бы спеть высокие ноты мягким голосом, чтобы записать вокал. Джули прислала ко мне несколько певиц, но они не оправдали наших надежд. А потом она сказала: «Думаю, я могу это сделать».

То есть я знал ее только как певицу в шоу, где необходимо было петь сильным громким грудным голосом, показывая шею. Поэтому я сказал: «Хорошо, порепетируй и приходи через пару дней, и мы послушаем». Излишне говорить, что она вернулась и спела для меня, сразив наповал. Дэвид и я наконец-то нашли свой ангельский голос. Это была любовь с первого звука.

Джули Круз: Он [Линч] приходил в студию и давал указания по части актерской игры. Иногда он ставил меня на место. Анджело бухтел: «Слишком плоско! Слишком резко!» – а я возражала: «Как это? Да у меня идеальный слух!» И мы начинали спорить, ведь это был хороший аргумент, но он справедливо нас осаживал. Он был лучшим. Тогда все составляющие сложились в нужный момент, и мы слепо следовали замыслу мастера. Если бы каждый мог вот так отбросить личное и окунуться в работу, люди творили бы вечно. Анджело заслужил награду Генри Манчини и все остальные почести.

Арт Полемус: Что бы ты ни пожелал, Анджело разбирался в музыке и работал с любым материалом. Он легко справлялся, потому что знал толк в любом музыкальном направлении. Всего лишь наиграть нужное настроение – и Анджело уже уловил суть и подчерпнул ощущение.

Анджело Бадаламенти: Дэвид считает, что все творения становятся красивее, если сделать их медленнее. Существует огромное количество музыки, которая, по его мнению, не так прекрасна, как могла бы быть, потому что сыграна слишком быстро: «Сделать чуть помедленнее, и совсем другое дело».

Когда мы работали над «Мелодией Лоры Пал-мер» («Laura Palmer’s Theme»), Дэвид сидел рядом, пока я играл, и говорил: «Представь, что ты в темном лесу, совсем один, и вдруг слышишь едва уловимый крик животного или совы в отдалении. Ночь безлунна, сикоморы тихонько качаются на ветру. Из-за дерева появляется девушка и на секунду замирает. Она идет навстречу тебе и смотрит прямо в глаза…» И пока он подсказывал, я представлял себе эту картину. Я начал импровизировать на клавишах и передавать это мрачное ощущение, плавно переходя от одного звука к другому: до минор, легато… (Напевает) И он сказал: «Анджело, это прекрасно, а можешь сыграть помедленнее?» Что значило: играй как можно медленнее. (Смеется.)

Я замедлил темп и продолжал играть минуты полторы, когда он сказал: «Да, получается, вот так, продолжай. А теперь, она идет к тебе, и она очень печальна», тогда я переключился на главный мотив и начал наращивать тембр, окрашивая его необычными тонами. Он сказал: «А теперь подведи к кульминации». Я сделал, как он хотел, и он воскликнул: «Чудесно, чудесно, Анджело! А теперь снижай! Замедляйся и возвращайся обратно в темный лес, где ты был в начале». Я исполнил его просьбу, и не знаю, как долго еще играл. Мы записали эту музыку. Дэвид хранит кассету у себя в архиве. Он должен сделать мне копию. (Смеется.)

Мы записали все за один раз. Я сказал, что пойду домой и поработаю над мелодией. А он ответил: «Андже-ло, не меняй ни одной ноты». Видок у него был еще тот: глаза округлились, а волосы на руках встали дыбом. Он сказал: «Анджело, это «Твин Пикс». Я вижу его». Вот так и родилась «Мелодия Лоры Палмер».

Кинни Ландрам: «Мелодия Лоры Палмер» – весьма интересное музыкальное произведение. Если знакомы с теорией, эта композиция состоит из череды сложно взаимодействующих тональностей – третьей степени родства, имеющих одно общее трезвучие, которое необходимо, чтобы достичь мажорно-минорного лада, с коего и начинается, что называется одноименными тональностями, противопоставленными параллельным. (Смеется.) В определенных моментах она напомнила мне главную тему из «Последнего танго в Париже», мелодию Барбьери [Гато], великого саксофониста. Когда она приближается к кульминации и достигает наивысшей точки… это так по-итальянски. Удивительная композиция.

Анджело Бадаламенти: Говоря и нашептывая мне в правое ухо, пока я сидел за клавишами, Дэвид описывал настроение, чтобы я мог перевести его слова в музыку. Она по-своему уникальна. Это было удивительно – вот так работать, плечом к плечу, осознавая при этом, что мы на одной музыкальной волне, было чем-то особенным, такое редко случается.

Дэвид тоже был счастлив – он тысячи раз говорил мне об этом – даже в «Твин Пикс», перед съемками сцены, он доставал мои демо-версии музыки и давал послушать актерам на площадке. Это создавало определенное настроение, в то время как они произносили свои реплики. Стиль, атмосфера и темп помогают режиссеру с актерами. А музыка становится неотъемлемой частью истории.

К осени 1989-го Брэндон Стоддард и Чед Хоффман покинули свои руководящие посты в Эй-Би-Си Судьба «Твин Пикс» отныне оказалась в руках новоявленного президента «Эй-Би-Си Интертейнмент» Роберта «БОБа» Айгера Так как Эй-Би-Си откладывали решение о заказе сериала, Линч и Фрост развернули рекламную кампанию, дабы повысить интерес к пилоту, арендовав кинозал для закрытого показа.

Чед Хоффман: Перед выходом на экраны пилот показали в Музее телевизионных искусств и наук. На выступлении меня пригласили сесть рядом с Марком, Дэвидом и актерами. В зале было около тысячи человек, которые потом просто не могли отойти от увиденного. Они аплодировали нам, а в конце вставали и громко хлопали, а мы сидели и рассказывали о пилоте, отвечали на массу вопросов. Помню, за сценой мы тыкали друг друга в бок и удивлялись: «Что происходит?»