Шрифт:
– -- Мой, потому что я его пишу!
– -- А-а-а... здорово... эротика... круто... Стиль несколько высокопарен... И вы знаете... Рассо не пахнет, а воняет. Это очень красивая орхидея, но её не держат в домах по причине жуткой вони... Рассо выращивают на задворках, для отвлечения мух от стратегически важных жилых точек...
– -- Что!?
– -- Пиано, страшно оскорблённый, пучил глаза.
– -- Вор вздумал меня учить!
– -- Кто вор? Я-а?!
– -- Зачем вы читали мой роман? Собирались украсть сюжет?!
– -- Я-а?!!
– -- Теперь уже Артур, с рукой прижатой к сердцу, возмущённо пялился на
дворецкого.--- Простите! Но я не пишу романы, а соответственно, не заинтересован в сюжетах!
– -- Все так говорят! Сын от отца недалеко ушёл, --- громогласно вещал Пиано.
– -- Что?!!! На батюшку клевещите?
– -- А спросите батюшку сами!
– -- С ехидством уверенно отпарировал Пиано.
Артур вдруг ощутил себя на гране сердечного приступа. Весь вид нового дворецкого выражал оскорблённую правоту. С обиженной рожей Пиано одной рукой схватил свой незаконченный опус, захлопнул его и, хромая пошёл прочь. Молодой человек ошарашенным столбом остался стоять на месте.
– -- "Калека..." --- прошептал он, имея в виду не руку и ногу своего собеседника, а ... его голову, то есть, внутреннее содержимое головы.
Историк-информатор очень захотел сесть, чтобы переждать душевную бурю. Нельзя было появляться в таком состояние перед родителями. Это грозило осквернением радостных минут встречи.
Он дошёл до одного из кресел холла и с размаху упал на его подушки. С ужасом подумал, что возможно Пиано говорит правду и батюшка действительно повинен в чём-то эдаком. Иначе, зачем отцу нанимать однорукого и хромого на должность дворецкого, а матушке выделять ему персональные стул и стол для работы над дурацким романом. Тем более что нынче батюшка развлекается описанием дворцовой жизни в подозрительно свободном литературном стиле.
Издалека пришёл звук торопливых каблучков. Артур стал вслушиваться, пока не определил - хозяйка каблуков идёт сюда. А в доме только одна женщина носила каблуки - Констанция Кэрроу! Причём не из желания выглядеть хорошо, а... по доброте душевной. Дабы слуги, предупреждённые её шагами, не дали застать себя в бездейственном состояние. Иначе придётся их наказать! А Констанция не любила наказывать!
Вот и Артур оказался предупреждён. Он торопливо встал, стёр горечь и раздражение с лица, и натянул приветственную улыбку.
Констанция Кэрроу, как всегда невероятно безупречная, вошла в холл и всплеснула руками: "Сын...", --- прошептала она. Артур подошёл, обнял её и склонился лицом в тёплое плечо. Женщина немедленно напряглась телом в стремлении удержать драгоценное чадо, расслабленное от избытка чувств, кое было выше её на целых полторы головы.
– -- Я в отпуске...,--- всхлипнув, сообщил Артур.
– -- Мальчик мой... ты тощий... Тебя морили голодом?
– -- Спросила Констанция, истово наглаживая дитятко по блондинистой голове.
По дрожанию материнского голоса Артур понял, что она готова расплакаться. Сын торопливо утёр щёку, поднял голову и бодро сообщил.
– -- Я здоров, похудел от трудов праведных. Откормишь?
– -- О, Мирозданье! Немедленно на кухню! Я позову отца. Пообедаем чуть раньше!
глава 5
Первая жертва
Поздний вечер. Королевские кухни опустели всего полчаса назад. Из персонала остались только три человека - посудомойщик, уборщик и... Таруса Шиле. Посудомойщик вяло драил последнюю плиту, уборщик сортировал отходы, девушка готовила на завтра необходимые овощи. Все работали в несколько замедленном ритме. И причиной тому была не усталость, а стремление более интересного характера - и уборщику и посудомойщику нравилась повариха. И на данный момент каждый из парней желал закончить работу один позже другого, дабы остаться с Тарусой наедине. Сама девушка заняла выжидательную позицию. Она не выделяла ни одного из них и просто наблюдала за конкурентами.
Посудомойщик вот уже минут пятнадцать тёр пятно, а уборщик критически рассматривал (тоже минут пятнадцать) грязный и порванный капустный лист, решая глобальную проблему - куда его отправить. В корзину, предназначенную для королевских свиней, или в кастрюлю, из которой кормили мелкие дворцовые чины. Лист был настоящий - живой, а не синтетический, а потому всё ещё достаточно ценный.
– -- Оставь, --- негромко окликнула его Шиле.
Уборщика звали Роро Майю.
– -- Оставь его, Роро. Я помою его и обдам кипятком.
Майю усиленно закивал и кинул лист в кастрюлю, уже заполненную наполовину нечто подобным. Стрельнул глазами вбок - на посудомойщика. Тот всё ещё боролся с пятном. Непреклонная его рожа выражала упрямую решительность пересидеть соперника!
Шиле хихикнула. По личному опыту она знала, что эти двое будут находить себе бесконечное занятие и в итоге всё закончится как всегда. Либо Таруса уйдёт первой, либо они подерутся, вцепятся друг в друга, и в таком сцепленном состоянии вместе покинут помещение кухонь.