Только после этого Матвей Митрич вернулся к солдатам и, вскинув винтовку на ремень, повел их вниз по тропе. По той самой тропе, по которой всего два дня назад шли сюда. Замыкающим уныло брел Пруидзе: не хотелось ему возвращаться назад.

Егорка рванулся было вслед за дедом, но тут же остановился, услышав окрик лейтенанта:

— Отставить!

Ничего не поделаешь, теперь и он, Егорка, не может ослушаться: он теперь тоже военный, И лишь надул губы, взглянув искоса на командира. А тот, улыбнувшись, поманил Егорку к себе, о чем-то заговорил, обняв за плечи, и мальчишка, соглашаясь, закивал головою, а потом даже подпрыгнул от радости.

Наталка задумалась над словами деда. Невольно вспомнила тот вечер в Выселках. Дед прав: Зубов опять поглядывает на нее. И взгляд у него какой-то бегающий, вороватый.

Эти мысли привели ее к Головене.

— Можно к вам? — спросила она, не дойдя три шага до места, где он сидел и что-то писал.

— А почему нельзя? — поднял голову лейтенант и приветливо улыбнулся.

Наталка осмотрелась по сторонам и, присев на камень, тихо заговорила:

— Еще тогда хотела узнать… спросить хотела… Зубов, он ваш?

— Ну, как сказать. Конечно.

— А я думала… — она потупилась, не решаясь продолжать.

— Не понимаю, — насторожился Головеня. — Говорите, что же вы?..

— Боюсь.

— Это кого же боитесь? — удивился лейтенант.

Она поджала под себя ноги, обхватила колени руками:

— Приставал он ко мне, вот что… Еще там, в Выселках, когда вы ушли… Стрелял.

— Стрелял?

— Серка хотел убить… Я его, Сергей Иванович, сразу узнала, как только к костру подошел… Неужто наши, советские, так могут?

Командир задумался. Сказать ей, что у самого не лежит сердце к Зубову, — нельзя: солдат. Но проверить его надо. И чтоб отвлечь девушку, заговорил о другом.

— Очень хорошо, что вы пришли, Наташа! Думаю назначить вас санитаркой… нашим доктором.

Девушка вскинула тонкие брови на лоб:

— Никогда не увлекалась медициной.

Подсев ближе, лейтенант начал уверять, что она вполне справится. И заключил:

— Меня лечили? Лечили. Значит, и дальше дело пойдет!

— Я рада, что вы так быстро выздоровели.

— С вашей помощью.

— Какая там помощь.

— Да что вы, Наташенька, без вас я бы до сих пор… Вы можете… У вас хорошо получается, — заговорил, стараясь не замечать ее смущения. — А о Зубове…

Закончить фразу не дал подошедший Донцов. Он доложил, что пулемет установлен и расчет ждет приказаний.

Головеня встал и, опираясь на палку, медленно пошел к пулеметчикам: боеготовность прежде всего.

Наталка посмотрела вслед, подумала: «Бодрится. Вон как хромает».

Вечером, составляя список личного состава, лейтенант задумался: как же озаглавить? Список взвода? Нет. Отряда — тоже не подходит. Отряд — это больше к партизанам относится, а тут войска… И вдруг мелькнула мысль: Орлиные скалы — крепость, а в крепости, ну конечно же, гарнизон!

Всего в гарнизоне оказалось семнадцать человек, включая деда, Егорку и Наташу.

Лейтенант еще раз просмотрел список, стараясь запомнить фамилии и, не найдя данных о Зубове, приказал вызвать его.

— Слушаюсь! — лихо откликнулся Егорка, взяв «под козырек», хотя был без шапки. Он как-то сразу вошел в роль посыльного и успел уже перезнакомиться со всеми солдатами.

Зубов вскоре показался из-за скалы, но, увидя Серка, лежавшего возле штаба, затоптался на месте. Пес вздыбил шерсть на загривке, оскалил желтые клыки.

— Да вы не бойтесь, — подал голос успевший вернуться Егорка. — Смелее идите!

Зубов не двигался.

— Ну, идите же!

— А ты не командуй. Придержи лучше свою дворнягу.

— А я что делаю. Не видите, что ли? — сердился Егорка. — Тоже мне солдат — простой собаки боится!

— Ну-ну, не очень-то, — бубнил Зубов, проходя с опаской. — Хватит зубами, носись потом с цацкой.

Наконец подошел к лейтенанту, выпрямился, доложил о себе. Командир велел садиться и почему-то прежде всего спросил о ранении.

— Заживает, — осклабился Зубов.

Помедлив, лейтенант заговорил о дисциплине, о том, что все сдали красноармейские книжки, а он, Зубов, до сих пор не принес… Ведь приказ был.

— Не знал… то есть мне Донцов говорил, но я…

— Приказы надо выполнять.

— Виноват, товарищ командир.

— Называйте меня по воинскому званию. Вы же не первый день в армии, пора знать.