Мучили императрицу два вопроса. Первый - щемит сердце, с самого утречка, будто случилось чего с любым и от этого на душе Оли будто кошки скребли, мир вокруг в единый миг стал немил, хотя летняя красота России может соревноваться разве что с зимними пейзажами, освещенными Солнцем. Но как бы плохо не было самой императрице оставить дела без надзора она не могла - не боярыня ведь, чтоб семейное гнездо впереди государства ставить. Знает она, что Алексей об этом думает и еще тоскливее от подобных дум становится, а потому приходится Оленьке сжимать всю волю в кулак и не выказывать даже тени печали на молодом красивом лице.

Но если первая думка была о личных делах государыни, то второй вопрос, мучавший ее вот уже больше суток - это пухлый конверт весь залитый сургучом, да к тому же доставленный не абы кем, а одним из людей всесильного князя-кесаря! И ладно бы просто передали, так ведь нет - сказали лично в руки государю. И не понятно ведь срочно сие или подождать может. А ведь от неизвестности порой мучаешься куда горше нежели чем от случившейся беды.

Вдруг из соседнего со спальней императрицу зала донесся беззаботный радостный смех. Так могут только дети - цветы жизни для каждого взрослого человека, готового нести ответственность за каждое

– Стой, Ивашка, стой кому говорю!
– донесся оттуда же почти серьезный, но очень детский голос. И следом за ним топот маленьких слонят.

– Неа!
– ответил 'Ивашка'.

Через пару секунд двери в опочивальню императрицы распахнулись - верные гвардейцы отворили тяжелые створки до того как в них врезались два маленьких царевича. Да и кто кроме них мог позволить такие шалости в Кремле, да и вообще в присутствии императрицы?

– Потрудитесь объяснить, что здесь происходит?
– как можно строже спросила Оля, но суровый тон получился плохо. Дети давно привыкли, что от заботливой мамы можно получить только нежный поцелуй в светло-русую макушку или материнское поглаживание головы. Чем беззастенчиво пользовались.

Вот только оба сорванца все чаще и чаще стали убегать от нянек. А когда они оказывались вдвоем начиналась сущая вакханалия и все встало с ног на голову. В то время когда в Кремле не было государя. При нем дети волшебным образом преображались, становились покладистыми и даже иногда могли часами сидеть в кабинете императора и наблюдать за тем как он работает.

Императрица улыбнулась, вспоминая один из таких моментов, но сразу посмурнела - сердце отозвалось ноющей болью, да такой что впору выть как волчице!

– Мамочка! Мамуля!

Чуток шепелявя, трехлетний Иван едва успел добежать до сидящей за огромным комодом матери. Добежал и схватил ее за ногу, прячась от брата. А тот казалось готов броситься на него и укусить, вон как забавно морщиться - злится.

– В чем дело, Ярославушка?

Старший сын насупился, отвечать он не собирался. Упертый.

'Как и его отец', - про себя улыбнулась императрица.

– Ну же?

– Он саблю сломал, - выплюнул Ярослав, да еще и брата собрался достать маленьким кулачком, но Ольга не дала, укрыла дите от гнева брата. Не даром ведь имя у человека - Ярослав хоть и любит Ивана, но когда ярится может поколотить. Было уже пару случаев, нянечки до сих пор про то вспоминают.

Да и сама мать видела как носится и бережет отцов подарок Ярослав. Для него его деревянная сабелька была дороже всех блестящих игрушек и прочей мишуры. Ведь делал ее не абы кто, а сам батюшка, собственными руками, на токарном станке, в Петровке, что под Рязанью!

– Ярослав, он нечаянно сломал, прости брата, как батюшка приедет, обязательно новую сделает, - ласково попросила его Оля.

– Правда?
– тут же спросил старший сын.

– Конечно.

– И мне?
– вылез из своего укрытия Иван.

Императрица улыбнулась, отстранилась от комода и пожурив обоих чуть погодя ответила.

– И тебе... А чтоб обид не осталось - миритесь, да к нянечкам ступайте, у вас занятия скоро начнутся.

Братья услышавшие радостную весть тут же забыли обо всем и взявшись за руки потопали обратно.

'Эх, все бы проблемы решались так же просто как их', - подумала Ольга, глядя им вслед.

До начала заседания оставалось меньше часа. И пусть она уже давно собрана, а бумаги готовы и размножены прилежными писарями, все равно императрица волновалась. Из головы Ольги никак не выходил запечатанный конверт...

*****

Несколько часов спустя.

Заседание Царского Совета.

Трижды императрица повышала голос, прерывая начинающиеся перепалки между советниками. Эмоции в этот день били через край, но на то были причины - советники выслушали приказ государя о землях, лежащих в приморских и зауральских краях.

Император Алексей Первый, с благословения патриарха Иерофана, дал трехлетние право черносошным крестьянам переселиться в новые владения России, выплатив десятую часть от стоимости подорожной. В оную включалась выплата своему хозяину и подъемные деньги, выдаваемые семьям по прибытии на новое место жительства.