– Озеро Сегежское знаешь?

– Это, кажется, в Нижнесвирском заповеднике…

– Северная его граница.

– Там? – изумилась она. – Но это же совсем недалеко от Александро-Свирского монастыря! – Мужчина кивнул. – Разве не мешает?

– Что? Близость монастыря? Нет, конечно. К тому же ты сама прекрасно знаешь, монастыри не в простых местах ставятся.

Кайндел кивнула, с трудом поднялась на ноги, присела на край скамьи. Руки уже не дрожали, но усталость чувствовалась. Оглядев корабль – никто не садился на весла, все устроились где попало, кто-то лежал в проходе, завернувшись в плащ или одеяло, только двое мореходов постоянно сидели у паруса, да еще двое, хоть и полулежали, но были готовы в любую минуту подняться. «Надо бы мне тоже полежать, – сообразила она. – Отдохнуть, набраться сил. Мало ли что еще потребуется…»

– Кайндел, а ветерок нельзя ли послабже сделать? – крикнул с кормы Готье. – Ну чуток.

– Ничего переделать нельзя.

– Так этот ветер нам и дождик может натянуть!

– Ну и что такого? – холодно осведомилась девушка, переводя взгляд на ближайшего реконструктора. – Слушай, не одолжишь что-нибудь вроде плаща? Я б полежала немного…

– Да, сейчас. – И вынул откуда-то из-под скамьи плотный сверток, обвязанный ремнем. – Да уж, мы все пользуемся хорошим ветром. – И отвернулся.

Она улеглась на свободном пятачке у борта, и прикрыла глаза. В теле гуляла приятная слабость, лежать было приятно, хотя и жестковато, не мешали ни ветер, ни солнце, снова спрятавшееся под подходящую тучку.

Потом рядом зашуршала ткань.

– Можно? – спросил Рейр. И, не дожидаясь ответа, присел рядом, прямо на палубу.

Несколько минут они молчали, чародейка даже стала задремывать.

– Ты на меня злишься? – вдруг спросил мужчина.

От неожиданности она даже слегка вздрогнула. Но глаз открывать не стала.

– Я все никак понять не могу, ты мне друг или враг? – пробормотала она.

– А это так важно – непременно решить этот вопрос столь однозначно?

Вопрос звучал так неожиданно, что Кайндел даже задумалась. Одновременно она попыталась понять, что же на самом деле чувствует к своему временному помощнику. Она видела и чувствовала, насколько он сильный человек – не физически, конечно, и не своими магическими возможностями. Сила, особенно внутренняя, мощь духа всегда располагает и привлекает к себе, причем отнюдь не только людей слабых. Общаясь с ним, девушка ощущала, насколько интересен он как человек, насколько незауряден, и потому всей душой не хотела, чтобы он погиб. Не хотела встретиться с ним в бою. Не хотела, чтобы кто-то из ее соратников, людей ей небезразличных, многих из которых могла назвать своими друзьями, убил его… Не хотела, чтобы он оставался по другую сторону баррикад.

А человек главным образом верит лишь в то, во что хочет верить. Надежда на лучшее всегда живет в человеческой душе, она неистребима даже у того, кто считает себя пессимистом. Подобная уверенность логически выливается во множество препятствий на жизненном пути, в нее же запускают корни все те неприятные неожиданности, которые «разбивают сердце». Потому что любую перемену во взаимоотношениях, любую измену и обман человек, даже не самый проницательный, без труда ощутит… если захочет. Однако чаще всего не хочет.

Она, мастер работы с информацией, как никто знала, насколько люди любят жить в окружении иллюзий. Даже те, кто кичился собственной «объективностью», просто возводили вокруг себя иллюзорные замки совсем другой окраски. В том-то и заключалось отличие человека, существа, созданного по образу и подобию Божию, что он, в отличие от животного, способен был создавать вокруг себя «малую вселенную». И только от него зависело, какой эта вселенная будет и во что все это выльется.

Но Кайндел не привыкла себя обманывать. Наоборот, она всеми силами боролась с этой привычкой, присущей ей, как и любой другой мыслящей твари земной, обремененной даром создавать абстракции и логические выкладки. Разумеется, избегнуть общей участи жить в иллюзорном, самодельном мире она не могла, однако цель существования ее «малой вселенной» была иной, чем у других людей. Она не стремилась создать для себя наиболее психологически комфортных условий, она добивалась изменения чужих «вселенных» по своему усмотрению. И потому была ближе всех к пресловутой «объективности». Хоть и не способна была полноправно вступить в ее пределы, как и никто не мог.

«Он не будет на той же стороне, что и ты, пока не захочет этого сам, – сказала она себе. – А он не захочет. У него совсем иной склад ума. Кошка, которая гуляет сама по себе, – вот образ, подходящий ему больше всего, он правильно описал себя. Но почему-то пока он с Ан Альфардом…

Стоп! Ты не о том думаешь. Пока твоей целью должно быть не обращение Рейра на путь, который тебе кажется более правильным. Ты должна доставить чашу в одно из убежищ или штаб-квартир ОСН, при этом желательно остаться живой и не слишком сильно пострадать».

– Пожалуй, неважно, – произнесла она задумчиво. – Спасибо за предупреждение, теперь буду фильтровать все твои предложения.

– А ты их не фильтровала? Ах, какую я возможность упустил!

– Тебе бы все шутить, и я ведь на какой-то момент полностью тебе доверилась.

– И правильно сделала, – серьезно ответил адепт Круга. – Разве я хочу тебе вреда?

– Ты мне хочешь пользы со своей, весьма своеобразной позиции о пользе.

– Это общая черта всего человечества, говорим ли мы о людях или нелюдях – альвах, чудесных существах, великанах…