– А… – неловко начала я, чувствуя, что угревшись в пледике, скоро и вовсе в сон провалюсь.

Хотелось спросить что-то такое отстраненное, чтобы и близко понятно не было, что я на самом деле узнать хочу. Но Искариот раскусил меня уже после этого многозначительного «А».

– Да придет он, черти рыжие, спи! – бодро скомандовал Нечистый, спихивая меня в кровать.

– Ну, как обстоят дела? – негромкий, спокойный голос. Это я уже сквозь сон слышала.

– Да как они могут обстоять при простуде? Потихоньку. Еле в кровать её утолкал, все вас ждала, дурная девка. Вы ей даже во сне покоя не даёте.

А вот это казалось мне наглой неправдой. Спать на коленях у Дьявола было очень даже спокойно.

========== …ты не можешь в кулинарию ==========

И мой пустой желудок как всегда дал о себе знать в самый неподходящий момент. Я как раз дослушивала пропущенный по случаю хвори сказ о штурме Зимнего дворца в далеком семнадцатом году, как мой беспардонный внутренний орган огласил комнату требовательным урчанием.

– Иди поешь что ли, время-то обеденное, – классный руководитель захлопнул учебник и воззрился на меня.

Учуяв, что дело пахнет керосином, я довольно ретиво смылась на кухню. Там, честно сказать, не ждало меня ничего хорошего. В холодильнике уже неделю как мышь повесилась, и сию печальную ситуацию я не в силах была поправить со своими-то пустыми карманами. Распахнула дверцу и глубокомысленно уставилась в его нутро, где кроме льда и десятка яиц меня ничего и быть не могло. Я безрадостно вздохнула, думая, что положение вышло неловкое и хорошо бы историк не прознал.

– Что, наконец на диету села, Макарова? – послышалось на ухо ехидное. А он и лёгок на помине, зараза такая. Черт.

– Что-то… вроде того.

Просто Макарова все деньги в этом месяце спустила на торты, печенье и прочие сладости, и теперь осталась с нулевым балансом и полными бедрами. Но не признаваться же в этом жалком недоразумении? Тем более, Дьяволу-то о нем знать совсем необязательно. Выкручиваться, блин, надо…

– Да ну? И чем же ты обычно питаешься? – он прямо считал безысходность с моей кислой мины и безошибочно просёк, что что-то здесь нечисто.

– Да там… в основном «Дошираками» всякими, – как можно беспечней отозвалась я, старательно делая вид, что это в порядке вещей и у всего человечества так принято.

– Нет, Макарова, так дело не пойдет. Бери вот этот продукт куриного соития и дуй на кухню готовить, – классрук всучил мне яйцо и взашей утолкал на кухню.

Поставить сковородку на огонь и плеснуть на нее подсолнечного масла я сообразила. А потом горестно застыла над ней с занесенным яйцом.

– И что? – вопросил наблюдавший за процедурой Дьявол.

– Ну… я небольшой кулинарных дел мастер…

– Да как ты выжила вообще? – искренне удивился он, изъял у меня яйцо и, ловко разбив о край сковородки, прямо туда и опустил. – Смотри теперь, чтоб не сгорела твоя яичница.

И в следующий же момент, словно намереваясь дополнительный челлендж к сему заданию создать, Князь легонько чмокнул меня в ухо. Я чувствовала его тепло за своей спиной, и обернуться бы, но мне не давали, удерживая за плечи. Тем временем дразнящие, едва ощутимые поцелуи спустились по шее вдоль синей нити вен. М-м, вот же… это одновременно и бесит, и заставляет коленки дрожать, и… и оттого еще больше бесит. Я хочу, чтобы было ближе, безумнее, ну давай же. Закрыв глаза, сквозь зубы втянула воздух.

Меня наконец развернули и впились в губы глубоким требовательным поцелуем.

А яичница у нас все-таки сгорела.

========== …кушать подано ==========

– И всё же… Почему я должна это есть?

Яичница сгорела, и теперь лежала передо мной на тарелке, вся какая-то не очень аппетитная и местами черненькая. Я все понять не могла, за что мне такая кара едой.

– Потому что это единственная еда в доме, а ты помираешь с голоду, не располагая большими финансовыми возможностями. Так что жуй, – резонно рассудил Князь, поднося ложку к моим губам.

Я, стараясь не чувствовать вкуса, проглотила эту гадость и с отвращением уставилась на новую ложку.

– Ты настоящий садист.

– А чего ты хотела от Дьявола? Ну давай, ложечку за меня.

– Я могу похвастаться друзьям, что лопаю яичницу во славу Сатаны?

– Ну разумеется, – гипнотически спокойно кивнул тот, когда на тарелке оставался последний, но самый какой-то по-жуткому черный, по-настоящему адовый кусок яичницы, – теперь ложечку за Белиара.

– Не буду я за него есть, он похотливый выхухоль!