При импровизированной съемке портрета в интерьере фотографа интересует, прежде всего, мимолетное психологическое состояние человека, и снимающему легко упустить из внимания то обстоятельство, что хорошего фона в современных малогабаритных квартирах почти не бывает (другое дело — какой-нибудь дворец). Выбор фона значительно ограничивает и то, что в этом случае часто используют естественный свет. Съемка проводится на фоне каких-то обоев, занавесок, ковров и т. п. Сам портрет часто получается хорошим — человек в непринужденной бытовой обстановке раскован, его не слепят прожекторы, но дверной косяк или что-нибудь в этом роде, нагло влезшее в кадр, портит все. Однако существует немало прекрасных портретов, снятых таким образом. Секрет заключается в том, что надо решить, как Вы будете показывать портретируемого: в некоем нейтральном пространстве или в конкретной квартире. Полумеры здесь неприемлемы. Вы можете показать его в интерьере (если интерьер достаточно эстетичен) или вне. В последнем случае из кадра необходимо безжалостно изгонять все то, что говорило бы о том, что съемка велась в квартире. Диафрагмируйте умеренно, выбирайте как можно более крупный план. Обычно на фоне не должно быть деталей, могущих соперничать по светлоте с лицом снимаемого; съемка на светлом фоне может быть только при условии, что он равномерен [7] . Вообще, чем крупнее план, тем меньше должно быть фоновых деталей, отвлекающих внимание.

При укрупнении плана это облегчается падением глубины резко изображаемого пространства (ГРИП). Логичный вывод: чем крупнее план и чем более абстрактный фон мы хотим получить, тем больше должно быть фокусное расстояние объектива и его диафрагма. При съемке очень крупного плана (лицо заполняет почти весь кадр) предпочтителен объектив с фокусным расстоянием от 100 мм и более [8] . Классический портретник обычно имеет 85 мм, но на то он и классический: подразумевается, что в кадр входят плечи модели. ОКП (очень крупный план) в фас и тем более в профиль можно снимать и таким объективом, но для съемки в три четверти лучше подстраховаться, т. е. применить стомиллеметровик. С другой стороны, после пяти-шести дублей очень крупный план, скорее всего, надоест и возникнет желание взять в кадр изящные (могучие?) плечи модели. С объективом 85 мм Вы можете отойти на шаг-другой назад. С объективом 135 мм есть риск стукнуться макушкой о стену. Ничего, на ошибках учатся.

О зуме лучше забыть. Во-первых, вместо того, чтобы искать точку съемки, Вы будете «рыскать» по фокусному расстоянию, во-вторых, даже если Вы избежите этого соблазна, у зумов маленькая светосила, которая не позволит в случае надобности «размыть» фон.

Сейчас можно, конечно, на все это наплевать, и лепить какие угодно фоны в Фотошопе. Но не лучше ли подумать головой заранее?

Диафрагмой нужно пользоваться с умом. Чем крупнее план, тем меньше должна быть диафрагма [9] . Выбор диафрагмы в зависимости от крупности плана и фокусного расстояния объектива — вопрос Вашего творчества, не надо воспринимать все мои советы как должностную инструкцию. Глубину РИП нужно чувствовать так же, как и свет. Есть еще и экспозиционные требования: несмотря на то, что сегодня пленка в 400 ед. так же обыденна, как реклама пепси по телевидению — это не панацея, света может оказаться мало; диктовать экспозиционные параметры Вам будет освещение, которое может оказаться весьма скупым.

ГРИП должна быть достаточной для проработки деталей лица (фон, как мы условились, нерезок). Снимок будет выглядеть неприятно, если глаза модели выйдут резко, а кончик носа — нерезко. Так же неприятно, когда при повороте головы из фокуса выходит один глаз. Съемка очень крупных планов на больших диафрагмах — высший пилотаж, резкость поймать очень трудно. Устройства, облегчающие фокусировку, могут сослужить очень плохую службу: Вы видите в микрорастре какую-то часть объекта — она резкая, а на то, что другая часть вышла из ГРИП, Вы можете не обратить внимания, так как микрорастр приковывает к себе взгляд. «Чистый» экран — самое верное средство.

Говорить сейчас о портрете почти бессмысленно, так как жанр этот необычайно быстро деградировал за последние годы. И, как мне кажется, не только по вине фотографов. Люди перестали интересоваться своей внешностью: благодаря развитию компактной видео- и фототехники произошла катастрофическая девальвация изображения человека. Наши предки относились к портрету, как к чуду, особенно тогда, когда видели на полотне или фотобумаге себя. Еще не так давно предложение фотографа сделать портрет было очень лестным для потенциальной модели. Я это помню. Теперь наоборот: приходится чуть ли на коленях умолять, чтобы кто-то к тебе пришел и соизволил посидеть полчаса перед фотоаппаратом. То есть перед тобой. Бредовая, абсурдная ситуация! Но это — полбеды: теперь и уговорить-то почти никого не удается. А те, кого удается, всячески препятствуют съемке: то у них работа, то у них настроение не то… То да се. Даже относиться к предложениям сфотографироваться стали как-то с подозрением, мол, нет ли тут какого-то подвоха? «„Мыльницы“ убили фотографию», — сказал один мой знакомый. Что касается портретной — похоже, так оно и есть. Конечно, человек остается главнейшей темой любого современного искусства — Вы можете сходить на любую выставку и почти обязательно увидите там изображения людей, но осмелитесь ли Вы назвать их портретами — вопрос. У меня как-то язык не поворачивается называть так раскромсанные тела и лица, опутанные какой-то дрянью, etc. Теперь считается, что просто фотографировать человека — занятие для умственно отсталых. …Есть следующие варианты изображения человека: человек более-менее целый, набор сюжетов ограничен; самый популярный — человек за столом, обязательно наличие выпивки и закуски; человек на своей даче; человек на фоне своего автомобиля; человек со своим ребенком; человек со своей собакой. Второй вариант: человек более-менее расчлененный, во всяком случае, в изображении всегда присутствуют аксессуары, в нормальной жизни невозможные или маловероятные: какие-то лохмотья, веревки, железки, какашки и черт в ступе. Все это представляет как бы одно целое с лицом или телом человека. Для нормального портрета места нет [10] . Даже если и нет постановочных и монтажных наворотов, то тогда уж наверняка будет изображен или суровый бомж, или идиот, или просто какой-нибудь урод.

Человечество пресытилось собственным изображением. Лицо, особенно женское, стало очень ходовым товаром и обесценилось в еще большей степени, чем рубль. Лица пустые, бездумные, красотой соперничающие лишь с манекенами, преследуют нас повсюду; мы ходим, разговариваем, смеемся, читаем, слушаем, смотрим — а за нами со всех сторон подсматривают соглядатаи. Это третий вариант изображения человека — такой же, как и предыдущие два, когда изображаемый не в состоянии испытать никаких чувств, кроме кайфа от сожранной шоколадки, обладания консервной банкой на колесах и успешного посещения ватерклозета. Может, потому люди и не хотят больше сниматься?

Никакой реалистический портрет немыслим в принципе. Точно так же, как никакой портрет другой. Обман. Если Вам нравится обманывать себя — займитесь портретом. А как же, блин, великие произведения искусства? А вы знаете, блин, этих людей, которые позировали художнику? На многих ню изображены проститутки — пардон, не проститутки, а вымыслы, созданные абстинентными мозгами творца. Ложь, все ложь. Искусство — непонятная штука: похабство выглядит невинностью, а невинность — такой мерзостью, что смотреть тошно. Да что это такое — портретирование, скажите мне? Человек приходит в фотоателье, снимается на паспорт — и то себя не узнает. А что за зверь такой — художественный портрет? Тонкая, понимаете ли, материя. Так называемый художественный портрет — это поиск идеала, даже если Вы мните себя реалистом. Дело вот в чем: пусть Вы портретируете мерзавца (какой уж тут идеал!), Вы при этом ищете идеальный язык для общения со зрителем, иначе говоря, идеальный способ подачи материала. Все упирается на самом деле в то, какой Вы крутой. Ничего удивительного: самовыражение. Во всех жанрах это проканывает. Но не в портрете. Человек — слишком уж странная штука. Это не ваза с цветком, которой можешь вертеть, как хочешь. Человек — хрупкая хреновина, и какое-то ни было прикосновение к нему его разрушает. Нет и не может быть никаких портретов! Тешьте себя иллюзиями сколько влезет. В лучшем случае люди, изображенные Вами, остаются вроде бы самими собой, в худшем — Вы ломаете им гештальт. Какими бы благородными мотивами Вы не руководствовались.

Может быть, эта штука дошла до коллективного сознания, и именно поэтому люди перестали сниматься. До сих пор человечество верило в оптический обман портрета, теперь пора прикрывать лавочку. Наступило такое похмелье, когда опохмелиться невозможно. Не потому что нет пива, а потому, что пиво стало водой.

Портрет не имеет права лгать, и в то же время это самый лживый жанр. Портрет перестает лгать тогда, когда выходит за рамки контекста. Как «Джоконду» не назови — все равно гениально. Если откинуть названия от большинства портретов — возникает вопрос: и шшо это такое? Названия не всегда проясняют суть дела, скорее бывает наоборот. «Жанр», репортаж немыслимы без правды — они сама правда. Пейзаж может пробуждать в принципе какие угодно ассоциации. Стиллевен уводит нас в глубины подсознания, где не разберешь, что есть истина, а что — ложь. В идеале портрет должен иметь толкование, не зависящее от его названия. Имя абстрактно, если только оно не слишком известно. Известное имя — опять же контекст. Т. е. называть портрет «Иваном Иванычем» бессмысленно. Назвать же его известным именем — значит разрушить портрет.