– Так неправильно, – разочарованно протянул Игорь. – Вы должны были сразу же сказать, что чувствуете себя неловко, а я вам на это – что нужно смотреть не в глаза партнера, а на переносицу… Ну хорошо, это я вам преподал. Теперь я вас научу, какие должны быть правильные позы.

– Хи-хи, позы, – обрадовалась Лидочка.

– Самое главное – это ноги. Все знают, куда девать руки – руками можно держать блокнот или ручку, а вот ногами… Представьте себе, что вы сидите на переговорах в низком кресле. И вдруг вам предлагают плохие условия продажи, вы злитесь, и ваши ноги на глазах у партнера начинают дергаться!

Игорь уселся в кресло и задергал ногами. Он увлеченно принимал правильные позы, Лидочка повторяла за ним, гримасничая, как веселая обезьянка, Мария старательно конспектировала, а я смотрела на них и думала: «Лучше я буду всю жизнь жить в одной комнате с девочками, чем с Игорем. Лучше я буду всю жизнь слушать про Шопенгауэра и Ницше, про помаду и бигуди, чем про акт, контакт и позы».

Я потихоньку вышла из комнаты и прокралась к себе, но вдруг услышала сверху, из отцовского кабинетика, мамин голос: «Лиза! Ли-за!»

– Если она не выйдет за твоего родственника, она мне больше не дочь! – патетически воскликнула мама.

– Если она не выйдет за твоего родственника, она мне больше не дочь, – мирно откликнулся отец.

– Хороший жених, правда? – гордо спросила мама, как будто хвасталась удачной покупкой.

– Неплохой, – подтвердил отец. – Лизин жених отлично справляется с жизнью в рамках домашнего обихода и материального благополучия, успешно работает и даже… э-э… занимает определенную должность. Он неплохо приспособлен к жизни, всегда следует правилам, благонравен…

Мама довольно улыбалась и кивала головой, как китайский болванчик, – да, да, да.

– Он с высокопарным видом произносит витиеватые фразы, но нам не придется к этому привыкать, поскольку они не будут жить с нами. Лизин жених относится к типу конституционально глупых…

– Это еще что такое? – подозрительно выпрямилась мама.

– «Конституциональноглупый» означает неумный от природы, – пояснил отец.

– Но ты же сказал, что если она за него не выйдет, она тебе больше не дочь, сказал?!

– Прости, я оговорился. Если она за него выйдет, она мне больше не дочь, – поправился отец.

Мама молча смотрела на отца.

– Мы не хотим выходить замуж, – улыбнулся отец и смешно развел руками, как будто извиняясь.

– Ты не хочешь выходить замуж, вот и не выходи! А она еще сама не понимает своего счастья! Глупая самонадеянная девчонка! Я ее научу понимать!

– Оставь ее в покое, – предложил отец.

Почему-то они говорили обо мне в третьем лице, как будто меня здесь не было. Но ведь я стояла здесь, перед ними, переминаясь с ноги на ногу, как провинившаяся малышка.

– О-о!.. Пусть она уйдет. – Мама метнула бешеный взгляд на меня и на дверь. – Мне нужно поговорить с тобой без посторонних ушей!

– Пусть она уйдет, – согласился отец. – И ты тоже… пусть ты тоже уйдешь.

Я вышла из кабинетика, и тут же раздался крик.

– Ты испортил мне жизнь! – кричала мама.

– Но ведь сегодня воскресенье. Воскресенье – это не понедельник, – вразумляюще сказал отец.

Раз в неделю, по понедельникам, мама врывается в кабинетик, бурно изливает на отца раздражение, негодование, обиду. Повод для этого всегда самый пустячный – пропавший кот или неудавшийся «Наполеон», но мама плачет, кричит, что отец испортил ей жизнь, и наконец уходит умиротворенная, оставляя отца самостоятельно справляться со своим недоумением. Зато потом она до следующего понедельника не входит к нему – это негласное правило, которое мама не нарушает.

…В самом начале этой истории я договорилась с собой, что напишу обо всем, не обеляя себя, не приукрашивая, как это обычно бывает, когда человек пишет сочинение или мемуары. И в том числе честно напишу о том, как я подслушивала под дверью.

Не то чтобы в мои привычки входит всегда подслушивать под дверью, как ссорятся родители, но иногда, когда дело касается меня… К тому же это была не настоящая ссора, а смешной игрушечный конфликт, разговор, который мама вела, как всегда, всерьез, а отец, как всегда, в шутку.

Я привожу этот разговор полностью, так, как я его подслушала.

– Ты должен на нее повлиять. Это ее судьба, я чувствую, я знаю… Не случайно он появился здесь через столько лет именно в тот момент, когда Женя уже невеста, а Мария для него недостаточно взрослая. – Мамин голос звучал задушевно.

– Мария?

– Может быть, ты не можешь припомнить, кто такая Мария?.. Это твоя дочь. Ей восемнадцать лет. – Мамин голос звучал раздраженно.

– Уже восемнадцать? – Голос отца звучал удивленно.