— Ты не даешь людям денег, — медленно и твердо сказал он. — Если они ноют, что голодают, ты, если можешь, покупаешь им какую-то гребаную еду. Если они жалуются, что не могут оплатить аренду квартиры, ты, если можешь, оплачиваешь их сраную аренду. Лучше всего решать проблему, перейдя к источнику проблемы, а не слепо раздавать наличные. Поняла? Или с этим ты тоже будешь спорить?

Я нахмурилась. Мне была ненавистна его правота. Даже бабуля избегала давать мне денег, а все эти годы готовила мне еду, чтобы я брала ее домой. Таким способом она убеждалась, что я поем, вместо того, чтобы давать мне деньги и переживать, что я потрачу их на что-то другое. Если бы я рассказала ей об этом, она устроила бы мне взбучку.

Я побеждено вздохнула, снова села и пробормотала, глядя на деньги:

— Да, ты прав. Я поступила импульсивно и необдуманно. Мне так сильно хотелось хоть как-то ей помочь, потому что выглядела она очень дерьмово. Я имею в виду, она выглядела доведенной до отчаяния, и мне было тяжело это видеть. Я не поступлю так снова.

Когда он не ответил, я взглянула на него. Хоук смотрел на меня так, словно я говорила на иностранном языке: лоб наморщен, брови сдвинуты.

— Я прав? Вот так просто? — сказал он.

Я кивнула.

— Да. Продолжай сыпать соль мне на раны. Я знаю, ты этого давно хотел.

Он развернул свое большое тело и обменялся взглядом с Грэмом. Казалось, они без слов о чем-то общались. В итоге Грэм пожал плечами, и Хоук повернулся ко мне.

— Знаешь, впервые с тех пор, как твоя круглая попка появилась здесь, ты охуенно благоразумна, — заявил он. И, прежде чем я успела ответить, сердито добавил: — Теперь возьми деньги и убери в карман до того, как Борден выйдет и увидит их. Он будет в плохом настроении после разговора с моим мудаком-братцем. И последнее, чего я хотел бы, чтобы он выплеснул все это дерьмо на тебя.

Моя челюсть почти отвалилась. Стараясь не показывать ему своего удивленного лица, я быстро собрала деньги. Убирая купюры в карман, все время краем глаза поглядывала на крепкую фигуру Хоука, прислонившегося спиной к барной стойке и скрестившего руки на груди. Почему его заботило то, что Борден может сорвать на мне свою злость? Неужели этот мудак действительно способен на какие-то чувства? Видимо, да, но он чертовски хорошо умеет скрывать это.

Я, кажется, поняла, в чем дело. Когда ты проводишь много времени с людьми, они, естественно, начинают, скрепя сердце, принимать тебя, особенно, когда смирились с тем, что ты уже никуда не денешься. А учитывая то, что Борден вцепился в меня мертвой хваткой, я, скорее всего, здесь навсегда. Может, Хоук, наконец, смирился с этим?

Он задержался еще на некоторое время, оглядываясь по сторонам, действуя так, как обычно вел себя Грэм. Я практически улыбнулась этим парням. Они — мои защитники, и, возможно, я была слишком жестока с ними. Может быть… мне стоило еще немного обдумать мое отношение и перестать смотреть на них с ненавистью.

Лениво постукивая пальцем по барной стойке, я спокойно заметила:

— Кстати, Борден с твоим братом и кучей девочек в приватной комнате.

Когда он не ответил, я скользнула взглядом по его суровому лицу. Все в Хоуке было жестким, вплоть до этих плотно сжатых губ. Но сейчас… ну, его лицо стало лишенным эмоций. Прямо как Борден, он мастерски владел искусством скрывать эмоции за пустым выражением лица.

Заметив мой взгляд, он быстро взглянул на меня и спросил:

— В какой?

— По-видимому, в большой.

— С дурацкими красными шторами?

Я раздраженно выдохнула.

— Я ни черта не знаю. Я там не была. А что? Ты там бывал?

Он пожал одним плечом.

— Конечно, бывал.

Я почувствовала, как запульсировала вена на шее.

— И Борден?

— Это не первый раз, когда Борден говорит о делах, а девушки вокруг них танцуют стриптиз. Насколько я знаю, он никогда не ходил туда один, если ты это имеешь в виду.

— Правильно, — пробормотала я, чувствуя, как задергался глаз.

Он внимательно наблюдал за мной.

— И что ты почувствовала, когда узнала, что он там?

Я помолчала, а потом призналась:

— Бешенство. Отсюда и мое раздраженное поведение впавшего в ярость подростка.

Он кивнул.

— Но это неважно, — добавила я, больше для себя. — Я имею в виду… ну и что? Парни делают это постоянно, и женщины совершенно нормально к этому относятся. Я в порядке. Я имею в виду, буду в порядке, понимаешь? Так что… без разницы.

Я заставила свой рот заткнуться, прежде чем это прозвучало бы так, словно я упорно пыталась убедить его в том, что для меня это не имело никакого значения, и снова уткнулась в телефон. Он зашагал прочь, и я поняла, что ляпнула что-то глупое. Я такая раздраженная, потому что должны начаться месячные, это точно. Черт. Когда в последний чертов раз они были? Две недели назад. Эта мысль утешала. Слава Богу. Мне нужно обновить противозачаточную блокаду в следующем месяце.

Спустя несколько минут снова послышались его шаги. Я посмотрела вовремя, чтобы увидеть, как он поставил передо мной бутылку ледяного пива.