— А что я вообще знаю? — огрызнулась я на него. — Что убивать пони — плохо? Что мне следует стараться поступать лучше? Что…

Я заметила, что все, включая Глори, смотрят на меня как-то странно и произнесла, саркастично:

— Я всего лишь разговариваю с живущим в моём ПипБаке невидимым пони, — все пони, почти принципиально, отвернулись от меня.

— А вот то, что тебе и в самом деле следует знать: не трать время на весь этот цикл «ненавижу себя, а затем, жалею себя». Это на самом деле, не слишком полезно для здоровья, и превращает тебя в настоящую плаксу, — сказал он нахмурившись. — Если бы Клинк жил двести лет назад, он бы провёл остаток своих дней в Хайтауэре, или что похуже. Ближе к концу войны, всегда находилось что-нибудь «похуже». И я знаю, что его жертвы не проронят о нём ни слезинки.

— Его убила я. Либо я наконец-то спятила и моя голова превратилась в психушку, — Крупье наклонил голову. — Я вижу Псалм в своих снах, а теперь ещё и слышу её мысли, во время бодрствования. Учитывая её, Б… хрррр… и тебя, в моём мозгу, на данный момент, стало чертовски тесно.

Бледный жеребец просто смотрел на меня со смесью терпения и согласия, я продолжила:

— Ты знал, что именно Псалм убила Биг Макинтоша? Не зебра. Пони! Она собиралась убить Селестию! — тихо крикнула я и ударила металлическим копытом себя по голове. — И теперь эта… эта хрень… внутри меня!

Раньше, я жалела Псалм, а теперь начала превращаться в неё.

— Я знал об этом. Я слышал их разговор по радио, — сказал он мрачно. — Тело Биг Макинтоша не успело даже остыть, а рапорт уже был составлен и отправлен. Его смерть никто не расследовал. Не прошло и суток, а Псалм, усилиями Голденблада, уже исчезла в недрах Д.М.Д.

— И ты никому не рассказал?

— А кому я мог бы об этом рассказать? Пинки Пай? Рарити? — фыркнул он. — Все хотели верить в то, что Биг Макинтоша убили зебры, значит, так тому и быть. Защищая принцессу, прославленный герой жертвует собой ради великой цели. Я был бы заклеймён, как «приверженец теории заговора», или ещё хуже, просто бы исчез. Иногда мне кажется, что Голденблад взял меня в Д.М.Д. просто потому, что я знал правду. Всё ещё не понимаешь? История — это не непреложная истина. История — это то, что все решили считать произошедшими событиями. Но за всем этим стоят тысячи маленьких причин, случайностей и смещений различных последствий, приводящих к определенным событиям. Ты видела всё, что видел я. И если ты чувствуешь, что твои иллюзии на счёт правдивости исторических хроник были разрушены, что ж, поздравляю! Ты, наконец-то, наткнулась на истину.

— Неужели ты знаешь какую-нибудь другую правду? Я — убийца. Я убила его, — я стиснула зубы от ощущения, что всё пошло прахом. — Будь я проклята… Как же мне этого хотелось. Я желала ему смерти, но не смогла… и тогда…

«И тогда я нажала на курок», — сказал торжественный голос внутри меня. На мгновенье я подумала, что это был голос Псалм, но это был голос Лакуны. Большой фиолетовый аликорн приземлился рядом со мной. — «Ты не единственная, кто владеет магией, Блекджек».

«Она же в это время была за танком, как она смогла дотянуться магией так далеко?»

«Ты… но… почему?» — спросила я у неё, мысленно заикаясь.

«А ведомо ли тебе, что случилось бы не убей ты его лично? Если бы П-21, или кто-нибудь другой, был бы вынужден сделать это за тебя? Ты бы стала посмешищем, Блекджек. Ты ведь хочешь изменить Пустошь? Что ж, к сожалению, страх оказывает сильное влияние на остальных. И если всем станет известно, что ты была настолько милосердной, что не смогла убить даже собственного насильника, только потому, что он сказал „извини“, то каждый рейдер, у которого хотя бы есть какие-то намёки на наличие мозга, будет просто смиренно ждать пока ты не пройдёшь мимо него, после чего, продолжит заниматься тем, чем же, чем и занимался. Твои друзья будут вынуждены убивать от твоего имени, и неважно на сколько они тебя любят, или на сколько они круты, это отравит ваши взаимоотношения».

— Я не хочу быть убийцей, — спокойно произнесла я. — Я не хочу превращаться в Псалм. Я помню, что я сделала у Жёлтой Реки… я знаю, на что способна.

Звёздная Дева несёт смерть и разрушение.

«Это не твоя ошибка, Блекджек. А моя. Выброси это из головы», — торжественно сказала Лакуна.

Но я не могла выбросить это из головы. С тех пор, как мне впервые приснилась Псалм, во мне что-то изменилось. Я даже не могла сказать, кем я была больше. Могла ли я собой управлять? Или мной управляла Псалм? Богиня? Крупье? Звёзды? Я чувствовала себя куклой подвешенной на струнах и даже понятия не имела кто их дергал. Даже Голденблад и его проклятые проекты тащили меня в двухсотлетнее прошлое. Эти струны были вплетены в меня.

Сложность была в том, что потеря контроля над собой казалась чертовски привлекательной идеей. Всё что нужно, так это просто поверить в потерю контроля, и вся ответственность тут же спадает с моих плеч. Это было бы оправданием для всех психов и убийц: «не вините меня, я просто не способен держать себя под контролем». А самым страшным было то, что это всё могло быть правдой. А если я действительно не контролирую себя? Вдруг кто то мной управляет? Всё когда-либо виденное мной, было либо под контролем, либо умышленным. Даже сейчас, уверенность Лакуны была поверхностной и ложной. Может, она старалась заставить меня чувствовать себя лучше из-за Клинка. Может, Богиня заставляла её врать. Как я теперь вообще могу ей доверять?

Мародёры разделились. Друзья Авроры тоже. Может быть, дружба была сделана для удобства, что б не быть одиноким и уязвимым. Была ли у нас дружба?

Я хотела забыть все ужасы, хотела кричать.

Я знала, что не справлюсь в одиночку… однажды пробовала, и это привело к такому безумию, что тяжело представить.

Я посмотрела на пони, которые ехали на танке и вздохнула, затем взглянула на Лакуну:

— Поднимешь меня? — Аликорн кивнул и левитировал меня на башню танка, где для меня уже было припасено местечко.