– Как Вас зовут?
– слегка приглушенно спросил Микаэль, и она растерянно пробормотала.

– Лина!

– Зубки болят? Какой зуб болит сильнее? Сможете показать?
– выпрямился он, и она взглянула в его глаза. Снова. Нет, не влюбилась она, но...Просто глаза его, глубокие и необыкновенные. Большие. Мягко — черные или темно — карие, и что — то было в них. Всего лишь хотелось смотреть, не отрываясь ни на секунду.

– Она говорит, что у нее болят верхние зубы, - вмешалась в разговор мама, и Лина моргнула, глянув в другую сторону, где за ширмой расположено другое кресло.
– Она взяла с меня клятву, что я не буду удалять ее зубы!

– Хорошо, Вы не будете удалять, а я ей сам удалю, - Лина услышала ироничные нотки в его голосе, и уставилась на него непонимающе. В расширенных зрачках отчетливо и весело играли чертики. Озорные. Яркая насмешка, будто он сдерживался, чтобы не расхохотаться над ней. И вместо того, чтобы обидеться или разозлиться, ей с трудом удалось сдержать ответную улыбку. Боже! Чему она радуются, когда большинство людей старательно избегают дантистов или страдают фобией, лишь бы не оказаться на приеме у стоматолога?

– Вы же не удалите мой зуб?
– слегка испуганно выдала Лина, когда он поднес зеркальце к моему рту. Да, боялась не только боли, но и крови. При одной мысли, что придется увидеть алую жидкость, становилось дурно.

– Открой рот, пожалуйста!

– Вы будете удалять или нет, - продолжала настаивать Лина.

– Нет, не буду, - покачал головой он, и она покорно раскрыла рот. Верила. Лина верила и не боялась больше. Совсем не боялась, кажется, даже, если бы он сейчас предложил удалить, она бы и согласилась, завороженно смотря в его глаза. Нет, Лина не влюбилась, тем более с первого взгляда. Просто было в нем что — то притягательное.

– Сейчас проверим, какой зуб реагирует, - отставив зеркальце, Микаэль взял «пистолет» и прыснул холодную воду, отчего девушка вздрогнула.
– Тихо! Это просто вода! Больно? Сейчас я подую воздухом, не бойся!

Его голос она будет помнить всегда. В тишине. Поздней ночью. Он останется в памяти. Как весь мир. Пространство. Будет отдаваться гулом во всей Вселенной, и она никогда не устанет слушать даже дыхание его. Его голос — это ее история ложных надежд и обещаний, которые никто не давал друг другу словами, но в другой реальности альтернативной сложилось все иначе бы.

– Седьмой зуб реагирует, да и пятый вызывает у меня подозрения, - оповестил Микаэль, закончив осмотр, и странно вздохнул, продолжая смотреть на мое лицо. Она следила за движением его рук, нарочито избегая зрительного контакта.

– Я разберу зубик, поставлю временную пломбу и станет легче, - продолжил он, поднимаясь на ноги

– Микаэль, может, мне выйти?
– задала ему вопрос ее мать, показывая всем видом, что выйти не намеревается.

– Вы нам не мешаете, - вернулся он с инструментами и тюбиками.
– Хотите, я принесу кресло, и Вы сядете?

– Нет, я выйду, она же у меня взрослая девушка, - в своем неповторимом стиле бросила Рина.
– Не будет же ей больно? Кстати, у нее аллергия на лидокоин и куриный белок.

– Белок? Не беспокойтесь, я вколю ей убестезин или ультракаин. На них у тебя нет аллергии?
– обратился к ней Микаэль, и Лина отрицательно покачала головой, продолжая бессмысленно разглядывать узоры на свитере.

– Ладно, я пойду, - задумчиво бросила женщина.
– Если что, я за дверью, зовите! Ничего страшного не будет, надеюсь?

– Исключено, - пожал широкими плечами и сел в кресло, а Лина все это незаметно наблюдала за ним. Отметила легкую щетину, придающую его облику еще больше привлекательности. Жаль, маска скрывала его губы и подбородок, давая возможность любоваться только щеками, лбом и...глазами. Да, нужно было меньше вглядываться в его глаза, и многого не случилось бы. Лина не потерялась бы во взгляде, теплым и мягким, не предполагая, что однажды ей станет больно смотреть в эти глаза.

Когда мама вышла, он придвинул кресло чуть ближе и улыбнулся. Не видела, как изогнулись его губы, но улыбка отражалась в глазах. Храня эту улыбку его взора пронесет через года, а сердце обязательно вздрогнет и не раз при воспоминании о первом взгляде.

– Ты боишься уколов?
– поинтересовался Микаэль.

– Нет, не боюсь.

– А стоматологов?

– Тоже нет.

Она дернулась от резкой боли, когда он ввел анестезию, и впервые в жизни Лина услышала, как к ней обратились. Позже Микаэль будет часто так ее называть, однако в тот первый день это выражение подействовало на нее ошеломительным эффектом. Главное, не само сочетание букв, а то, как произнес это он. Его голос. Тон. Ничто не заменит его, и из тысячи других голосов не найдется похожий на такой.