Во-вторых, в итоговой дефиниции названа лишь одна сторона наградных отношений – воспринимающая награду (в качестве официально утверждённых условий награждения), заслуживающая её (своим трудом, талантом, особыми личностными качествами, ценой жертвы собственного здоровья или жизни) и принимающая (в результате официально утверждённого правового акта о награждении). Вызывает недоумение, почему не упомянута сторона, учреждающая награду, присуждающая и вручающая её? Кто именно формулирует отличительные особенности и состав «особых заслуг», кто идентифицирует, а затем признаёт особый характер выполненных заслуг, кто выдаёт официально утверждённое свидетельство о них? Государство? Но всегда ли только государство? Вопросы отнюдь не риторические, их важность для понимания сущности награды как социального феномена очевидна. Эта фигура умолчания подтверждает отмеченный нами факт смещения смысловых акцентов.

В-третьих, мы подчёркиваем, что П. Сорокин был прав, когда выдвинул в качестве одного из трёх необходимых и существенных признаков «услужного» акта – социально-значимого действия, заслуживающего награды, – его «необязательность», или «сверхнормальность», или «избыток 'добродетельности'». «Эта черта, – писал он, – выражается в том, что притязать на эти акты или вменять их в обязанность нельзя» [23] . В этом смысле, дефиниция награды, предложённая А. Л. Дёминым, неудачна. И вот почему.

С одной стороны, ясно, что выполнение обязанностей или долга может привести к совершению поступка, который по своему характеру или последствиям выходит за обычные, общепринятые рамки исполнения обязанностей, т. е. является «сверхнормальным» и поэтому предполагает «избыток 'добродетельности'», а следовательно, заслуживает награды. Однако само по себе выполнение обязанностей или долга не является достаточным условием для награждения. За это трудящимся – рабочим, служащим, военнослужащим и т. д. – платят заработную плату, иногда добавляя к ней премии «за особые заслуги». Ключевой термин «особые заслуги», используемый Дёминым, далеко не так однозначен, как он, видимо, считает. Да, этот широко распространенный в наградном деле термин может быть понят в качестве комплекса сверхнормальных социальных действий, достойных награды. Однако он может быть истолкован и совершенно нормальным (обычным, рутинным) образом: как правильное неукоснительное выполнение должностных обязанностей, служебного долга, скажем, в трудных условиях или на общем неудовлетворительном фоне. В последнем случае границы между поведением, заслуживающим награды, и поведением, заслуживающим вознаграждения (деньгами в виде зарплаты или надбавки к ней) критически размываются.

С другой стороны, возникает принципиальный вопрос: что это за такие «обязанности или долг перед социумом»? Если речь идёт о духовно-нравственных ценностях индивидуума и моральных нормативных императивах, которые им соответствуют, то причём здесь какие-то награды за какие-то «особые заслуги»? Разве не ждёт нас за это высшая награда на небесах? Если понятие «социум» в определении Дёмина понимать именно в таком – гуманистическом, или филантропическом, смысле, – то из-за своей крайней абстрактности оказывается предательски неоднозначным термин «социум». Если же речь идёт о трудовых, профессиональных, должностных и прочих обязанностях, о профессиональном, служебном, гражданском и прочем долге, то мы снова возвращаемся к неоднозначности термина «особые заслуги». Вот почему привязка социальных действий, достойных награды, к «выполнению обязанностей или долга перед социумом» представляется нецелесообразной.

Ведь помимо всего прочего люди всегда совершали и будут совершать подвиги независимо от каких бы то ни было обязанностей или долга перед кем-либо и чем-либо. Так, человеку, который спасает кого-то от пожара, утопления, разбоя, абсолютно всё равно, кого именно он спасает – бухгалтера, полицейского, безработного или, к примеру, иностранца. Но и человеку, спасённому от пожара, утопления, разбоя, абсолютно всё равно, кто его спас – пожарник, спасатель на водах, полицейский или просто прохожий, к примеру, бухгалтер. В акте спасения человека человеком от гибели выражается общечеловеческая гуманистическая солидарность разумных живых существ [24] . Она не тождественна социально-этической ответственности личности перед обществом. Поэтому не вполне корректно трактовать поступок человека, который спас утопавшего, как его «обязанность или долг перед социумом». То, что сам герой-спасатель считает для себя «долгом» спасение погибавших вне всяких профессиональных обязанностей – это его глубоко интимное личное дело и на то есть у него его индивидуально-личная добрая воля (добровольность – второй признак подвига, по П. Сорокину). В том-то и дело, что в отличие от муравьёв и пчёл люди как социальные живые существа обладают ещё индивидуально-личностными формами сознания и свободы воли, поэтому никто из нас не «обязан» и «не должен» никого спасать, рискуя собственной жизнью, хотя нравственный императив может нас к этому призывать (и воспитанных людей призывает).

«Основными видами заслуг являются воинские отличия в бою, трудовые, научные и культурные достижения. – продолжает А. Л. Дёмин. – Награды, являясь формой правового поощрения, выполняют ряд социальных функций, которые зачастую смыкаются с политическими». Что же это за функции? Их общую формулировку автор, судя по всему, заимствует у В. Г. Буркова. В своем учебнике по фалеристике В. Г. Бурков пишет: «…Наградные знаки отличия и документация, связанная с ними, несут разнообразную функциональную нагрузку, и, прежде всего, социально-регулятивную и ценностно-ориентирующую. Наградная система способствует развитию социальной, боевой и трудовой активности людей» [25] (курсив мой – А.М.). Правда, простым заимствованием А. Л. Дёмин не ограничивается, а наполняет две функции наградной системы государства, о которых писал Бурков, разнообразным содержанием и объявляет их «обобщёнными» (т. е. как бы включающими в себя ряд других функций). При этом становится очевидным тот факт, что способность автора осмыслить, продуктивно «переварить» эмпирический материал не соответствует многообразию этого материала и, главное, многомерности феномена награды как социальной реальности. В итоге получается эклектичный набор квазиопределений награды через её социальные функции, изложенный посредством простого перечисления.

«Любая награда, независимо от её характера и специфики, – пишет А. Л. Дёмин, – представляет собой: знак пожалования; свидетельство признания особых заслуг; атрибут государства и его символ; символ милости монарха или высшей власти; символ участия человека или организации в данной деятельности или событии; способ наделения награждённого лица или организации преимуществами, льготами; моральное поощрение (это относится к любой награде, но особенно к наградам, имеющим символическое выражение или ритуал); материальное воплощение справедливости, проявленной к кому-либо (исключение составляют лишь те награды, которые представляют собой ритуал); ресурс власти. В определенных случаях ряд наград, кроме того, играют роль символа принадлежности к элите. Любая награда, – продолжает он, – выполняет следующие социальные функции: воздаяния за заслуги; выделения данного субъекта деятельности (отличившегося лица, коллектива) из многих; реализации стремления человека к справедливому воздаянию» [26] .

Наконец, А. Л. Дёмин переходит к сути дела: «Наградам присущи две главных обобщённых функции: социально-регулятивная и ценностно-ориентирующая. Социально-регулятивную функцию она [награда – А.М.] реализует посредством следующих функций: придания кавалеру награды ореола исключительности; придания награждённому лицу нового статуса, перевода в иное сословие; стимулирования деятельности в ходе решения государственных и общественных задач, участия в государственной и общественной деятельности, отстаивания и защиты национальных интересов; обогащения (с помощью наград, имеющих имущественное выражение); детерминации общества, отрасли, родов войск и отдельных воинских частей (коллективные награды); создания духа корпоративности (коллективные награды).