Больше на вершине ничего не оказалось. Алекс уставился на озеро далеко внизу:

– Зачем он сюда поднимался? Почему не взял с собой кого-нибудь?

Этот же вопрос задала на следующий день Каренса Патерна в «Утре с Дженнифер».

«Не стану отрицать, – сказала она, – Казимир был грубоват и всегда говорил то, что думал. Порой это звучит обидно, но представьте, насколько лучше станет мир, если все мы будем вести себя так же».

«Вы уверены?» – скептически взглянула на нее Дженнифер.

«Понимаю, о чем вы, – улыбнулась Каренса. – Но мы ведь утверждаем, что правда для нас – главное? Хочется верить, что, когда люди говорят другим приятное, они делают это искренне, без задних мыслей, а не из желания пощадить чувства собеседника. Вот что я могу сказать о Казимире: ему можно было доверять. Он говорил то, что имел в виду. Признаюсь, я любила его, и порой он делал мне больно. Но мне действительно будет не хватать его, Джен. Я с ужасом думаю о последних часах его жизни. Зачем он бродил по той горе? Что он там делал? Он знал, что у него слабое здоровье, и порой у меня возникает мысль: не считал ли он себя потерянным для общества? Может, его вообще ничто уже не волновало?»

Изысканный дорогой клуб на набережной реки назывался «Горный склон». Посетителей встречала женщина-распорядительница, как и в большинстве ресторанов подобного класса, но официанты тоже были людьми, что, конечно, встречается намного реже. Был и пианист, – когда я вошла, он играл мелодию из «Последнего шанса». На столах горели жасминовые свечи. Гравюры в стиле прошлого века и столы из темного дерева навевали ностальгию. Я села, заказала пиццу, поставила перед собой блокнот и стала просматривать новости. Тут знакомый голос спросил: «Можно ли к вам присоединиться?» Это оказалась Джо-Энн.

– Конечно, – ответила я, закрывая блокнот. – Как у вас дела?

– Так себе. – Она опустилась на стул.

– Что случилось, Джо-Энн?

Она плотно сжала губы и покачала головой:

– Не верю, что это получится.

– Вы про эксперименты с двигателем?

– Да.

– Жаль.

С минуту она сидела молча, глядя через окно на набережную. Мимо шагали туристы и дети с воздушными шариками, ехали в экипажах люди.

– Вы разговаривали с Шарой?

– После полета – нет. – Она наклонилась ко мне и понизила голос. – Я совершенно уверена, что все пойдет как надо, Чейз. Есть высокая вероятность того, что нам удастся остановить «Капеллу», весьма высока. Но, черт побери, я до сих пор сомневаюсь. Просто не могу заставить себя сделать то, что подвергнет риску столько жизней. Шара хочет, чтобы я снова провела эксперимент. По ее словам, если оба раза мы получим одинаковый результат, все будет в порядке.

– Вы так и поступите?

Подошел официант.

– Не могли бы вы вернуться через несколько минут? – попросила Джо-Энн. – Я даже в меню не успела заглянуть. – Она снова повернулась ко мне. – Нет смысла повторять его, Чейз. Даже если все прекрасно сработает и расчет времени во второй раз окажется идеальным, я все равно не гарантирую, что это же произойдет с «Капеллой».

– И что вы намерены делать?

– Не знаю. – Голос ее дрогнул. – Я не могу пойти на такой риск. От меня требуют провести успешный эксперимент и заверить, что все будет в порядке. Руководство боится, Чейз. На них давят со всех сторон. Политики хотят решить вопрос раз и навсегда, избавиться от проблемы. Один лишь Джон сопротивляется.

– Джон Краус?

– Да. Он понимает, что есть фактор неопределенности, что уверенности быть не может. И он прав. Но попробуйте объяснить это политикам.

Я не знала толком, что ответить. Инстинкт подсказывал, что надо держаться в стороне и не вмешиваться. Это я и попыталась сделать:

– Джо-Энн, в конечном счете ответственность лежит на Джоне. Делайте, что в ваших силах, и пусть он решает.

– Понимаю. Но ему нужно мое мнение, и я уверена, что он с ним согласится. – Она вертела в руках меню, но толком в него не заглядывала. – Знаете, отправляясь сюда, я думала, что справлюсь. Я с самого начала понимала, что есть вероятность неудачи. Но риск казался бесконечно малым, и я полагала, что с этим можно жить.

– И что изменилось? Вы о чем-то узнали?

– Я увидела родственников – вот что изменилось. Фотографии, которые показывали во всех новостях. Риск всегда составлял пять процентов, но теперь мне кажется, что это слишком много. – Она с болью взглянула на меня. – Я не хочу отвечать за убийство этих людей.

Вернулся официант. Джо-Энн по-прежнему смотрела в меню невидящим взглядом.

– Возьму камарский салат, – сказала она. Это было местное фирменное блюдо, и, наверное, она обычно заказывала именно его.

– Что думает Шара?

– Хочет рискнуть. Если все сработает – прекрасно. Но ей легко говорить. Не уверена, что она пошла бы на такое, если бы ответственность лежала на ней.

Мне захотелось сказать, что неопределенность существует всегда и во всем, в реальной жизни не бывает стопроцентной вероятности. Но я смолчала.

– Ставки слишком высоки, – проговорила Джо-Энн, и взгляд ее помрачнел.