– Я то уж надеялся услышать что-то про взрослого мужика.

– Сопля ты ещё, редкостная. Позвони отцу и матери. Старикам ещё своим. У тебя есть семья. Когда ты лезешь под пули, такие вещи надо ценить. И своей фамилией тебе надо гордиться. А не бежать от неё как чёрт от ладана.

– А вы говорите что моё желание что-то доказать не оправдано... затюкали уже.

– Лейтенант... мать твою. Прости меня Аллах. Не лезь на рожон, думай головой. И заведи себе уже бабу наконец. Что бы было к кому вечером возвращаться. А то у тебя все проблемы, исключительно из-за этого.

– А я думал что проблема в здоровенном шиле, что у меня в жопе застряло.

– И это тоже. Пройдите на борт Лейтенант.

Афанасий отсалютовал командиру и направился вовнутрь. Бортпроводники последовали за ним. До отстыковки оставалось чуть больше минуты.

...

Одно из главных преимуществ работы на правительство, безусловно заключалось в наличии собственного жилья. Норма есть норма, все привыкли, либо жить вместе с семьёй в одной квартире, либо в муниципальном общежитии. Перенаселение - ничего не поделаешь, жилплощадь большая роскошь. Даже в городе где все здания с самого его основания, были высотой не ниже 10 этажей. Не сказать что Захар не считал себя достойным этой квартиры. Он испытывал лишь небольшое чувство смущения, очень небольшое. Когда из твоего окна открывается вид на проспект Лемишева, на расположенные за ним зелёные холмы и перелески парка Севастьяновцев. С небоскрёбами Северного Централа за ними. Башня "Лемишева 110" был одним из многих небоскрёбов, окружавших парк со всех сторон. Солнце ещё не встало, бордовое ночное небо становилось тёмно-серым. Над газоном ночного парка и деревьями всплывали облака тумана в ночных фонарях. Улицы города уже наполнялись машинами, не смотря на то что было ещё чертовски рано. Но город никогда не спал, так что едва ли это было удивительно... В общем, в такие моменты, как то забываешь о чувстве классовой солидарности.

Это была квартира со совмещённой кухней и гостиной. По сути не то что гостиная, целый зал. Была ещё спальня, тоже просторная, но гораздо меньше чем эта комната. Но Захар поставил кровать рядом с выходом на балкон. Что бы вставая утром можно было сразу на него и выходить. 22 этаж, сырой северо-западный ветер, шум магистралей внизу. Стоял на балконе, смотря вниз, Захар абсолютно голый. Наверное было неприлично, но в половине пятого утра, кому какое дело? Ещё пока ни о чём не думалось, был баланс между вечным беспокойством и неким эстетическим довольством. Проще говоря, он просто наслаждался видом, стараясь ничего не вспоминать и ни о чём не думать. Сзади послышалось шуршание покрывал, через мгновения рядом почувствовалось тепло. Она подошла сзади, распахнув одеяло и обняв его им сзади. Прижавшись к нему своим телом. Волосы почти белые, глаза синие, ростом чуть ниже его.

– Опять не спишь...

– Угу.

– Всё время пытаюсь понять, что у тебя в голове твориться...

– Я как то пробовал разобраться. Понималка сломалась.

Поцеловала его в правое плечо, там как раз был небольшой шрам, от колото режущих. После чего положила на него голову.

– Иногда я забываю где ты вырос...

– Блин... успокоила.

– Не тушуйся, ты классный.

Захар хмыкнул.
– Классный?

Она улыбнулась, в голосе появилась игривость. Она прошептала.
– Классный, очень классный... и готовишь вкусно.

– Знаешь, кухня, это всё же больше мужское занятие, чем женское. Мясные блюда, например, всегда мужчина готовит. Это традиция, ей много веков. И далеко не в одной культуре.

– А я думала что у вас там во всю домашнее рабство и все дела. Запираете своих женщин в квартирах, и они вам готовят, с детьми сидят.

– Я тебя отшлёпаю сейчас.

Она хихикнула. Захар улыбнулся.

– Знаешь, я хотел тебе вечером сказать, но...

– Нам было некогда.

– Угу, ну в общем, я тебе ключ сделал. Можешь приходить когда хочешь. Холодильник и кофейник тоже твои.

– Ооо! Кофейник! Я польщена. Наверное не каждой ты даёшь доступ к своему кофейнику.

– Мы всё ещё... мы говорим о кофейнике? Здесь нет никакой словесной идиомы? Речь про автомат?

– Да.

– По перемалыванию зерна?

– Возможно.

– И по варке, кофе?

– Ну, всё остальное, я уже поимела.

– Знаешь, в процессе как правило участвуют обе стороны. Так что не только ты меня, но и я...

Она отвесила ему подзатыльник. После чего он толкнул её на кровать, упал рядом и жадно набросился на её шею, слушая её звонкий смех, давая волю рукам и с удовольствиям впиваясь ртом в бледную но веснушничатую кожу.

...

Зал был в принципе стандартный. Бежевые полы с ворсовыми белыми коврами, светло серые стены, большая стереостена со встроенными динамиками. От кровати до кухонной стойки, десять шагов. Между ними, холостяцкий бардак. На пластмассовом столе лежит планшет, куча каких то бланков и прочего. В прихожей был шкаф, откуда Захар доставал одежды, и собственно, заходил в середину комнаты и одевался. Рахиль сидела на краешке кровати в белом халате.

Захар уже был в брюках и светло голубой сорочке, нацепил на себя светло бежевый шёлковый жилет с "листовыми" узорами.

– Я боюсь что похож на клерка. Или на швейцара.

Рахиль закатила глаза.
– Да не похож ты на клерка. Это солидный костюм. Поверь мне.

– Похож на мальчиков из Праги.

Она засмеялась.
– Что у тебя за претензии к мальчикам из Праги?! Серьёзно?

– Ну как же, студентики. Все такие на понтах, при кредитах.

– Ты сам бакалавр!

– Рейнбургского! Я попрошу.

– Мне кажется это классовая зависть. Вы, парни с рабочих окраин, всегда завидуете тому кто выше вас.