В весьма важный и значительный период мировой истории морская сила имела стратегическое влияние и вес, которые, однако, почти не были осознаны. Теперь невозможно получить подробную информацию, необходимую для того, чтобы проследить в деталях ее влияние на исход второй Пунической войны; но оставшихся от того времени данных все-таки достаточно для того, чтобы гарантировать справедливость утверждения, что упомянутая сила была решающим фактором. Точное суждение по этому вопросу не может быть составлено на основании изучения тех событий этой борьбы, которые ясно переданы древними историками, ибо, как всегда, история отнеслась к морским операциям пренебрежительно. Необходимо также знакомство с общей морской историей, чтобы из незначительных указаний можно было извлечь правильные заключения, основанные на знании того, что было возможно в периоды, история которых хорошо известна. Господство над морем, как бы оно ни было действительно, не дает ручательства в том, что единичные корабли неприятеля или малые эскадры его не смогут выбраться из порта, пересечь более или менее оживленные океанские пути, совершить нападения на незащищенные пункты длинной береговой линии и войти в блокированные гавани. Напротив, история показывает, что подобные прорывы всегда в известной мере возможны для слабейшей стороны, как бы велико ни было неравенство в морских силах. Поэтому господству римских флотов над морем или над важнейшей частью его не противоречит тот факт, что карфагенский адмирал Бомилькар в четвертый год войны, после жестокого поражения при Каннах, высадил четыре тысячи человек и несколько слонов в южной Италии, или что на седьмой год войны, уйдя от римского флота близ Сиракуз, он опять появился при Таренте, – тогда уже попавшем в руки Ганнибала, – или что Ганнибал отправил посыльные суда в Карфаген, или даже, что в конце концов он ускользнул в безопасности в Африку со своей потрепанной армией. Ни один из этих фактов не доказывает положительно, что правительство Карфагена смогло бы, если бы пожелало, оказывать Ганнибалу постоянную поддержку, которой в действительности он не получил; но они, естественно, производят впечатление, что такая поддержка могла бы быть оказана. Поэтому утверждение, что римское преобладание на море имело решительное влияние на ход войны, нуждается в подтверждении его при помощи рассмотрения хорошо удостоверенных фактов. Только таким образом характер и степень этого влияния могут быть оценены надлежащим образом.

В начале войны, говорит Моммзен, Рим обладал контролем над морями. Какой бы причиной или комбинацией причин ни был вызван указанный факт, это, по существу, неморское государство в первой Пунической войне добилось на море превосходства над своим морским соперником и удерживало это превосходство и впоследствии. Во второй Пунической войне не было ни одного серьезного морского сражения – обстоятельство, указывающее само по себе и еще более в связи с другими хорошо установленными фактами на превосходство одной стороны, аналогичное с тем, которое в другие эпохи было отмечено той же самой чертой.

Так как Ганнибал не оставил мемуаров, то неизвестны мотивы, побудившие его к опасному и почти гибельному походу через Галлию и через Альпы. Известно, однако, что его флот, стоявший у берегов Испании, не был достаточно силен для состязания с римским. Конечно, даже если бы соотношение сил на море было иным, Ганнибал мог бы, по известным ему причинам, избрать тот путь, который он избрал в действительности; но если бы он избрал морской путь, то не потерял бы тридцати трех тысяч из шестидесяти тысяч ветеранов, с которыми двинулся в путь.

Пока Ганнибал совершал свой опасный поход, римляне послали в Испанию под начальством двух старших Сципионов часть своего флота, на котором находилась консульская армия. Это плавание было совершено без серьезных потерь, и армия успешно высадилась к северу от Эбро на коммуникационной линии Ганнибала. В то же время другая эскадра, – с армией, которой командовал второй консул, – была послана в Сицилию. Численность обоих флотов достигала двухсот двадцати судов. На месте избранной стоянки каждый из флотов встретил и разбил карфагенскую эскадру с легкостью, о которой можно судить по беглым упоминаниям об этих сражениях и которая указывает на действительное превосходство римского флота.

В конце второго года войны положение было таково: Ганнибал, вступив в Италию с севера, после ряда успехов обошел Рим с юга и утвердился в северной Италии, снабжаясь за счет страны, что восстановило против него население и было особенно невыгодно для него в сопоставлении с могущественной политической и военной системой контроля, установленной здесь Римом. Поэтому для него прежде всего было настоятельно необходимо обеспечить себе непрерывный приток запасов и подкреплений из какой-нибудь надежной базы – то, что на современном военном языке называется «коммуникациями». Три дружественные области, каждая в отдельности или все вместе, могли быть для него такой базой: Карфаген, Македония и Испания. С первыми двумя он имел сообщение только морем. Из Испании, которая поддерживала его особенно энергично, до него можно было добраться и морем и сушей, при условии, если неприятель не преградит пути; но морской путь был короче и легче.

В первые годы войны Рим, при посредстве своей морской силы, обладал абсолютным контролем над водным бассейном между Италией, Сицилией и Испанией, известным под названием Тирренского и Сардинского морей.

Население морского побережья от Эбро до Тибра было настроено весьма дружественно к Риму. На четвертом году после битвы при Каннах Сиракузы отложились от союза с римлянами, возмущение вспыхнуло по всей Сицилии, и Македония также вошла в наступательный союз с Ганнибалом. Эти перемены расширили область необходимых операций римского флота и потребовали от него величайшего напряжения. Как был он использован и как повлиял на борьбу?

Существуют ясные указания на то, что Рим никогда не терял контроля над Тирренским морем, потому что его эскадры спокойно проходили из Италии в Испанию. На побережье Испании Рим также пользовался неоспоримым господством до тех пор, пока Сципион младший не нашел необходимым удерживать флот на родине. В Адриатике учреждена была морская станция в Бриндизи, куда была послана эскадра для противодействия планам Македонии, и эта эскадра так хорошо выполняла свою задачу, что ни один солдат фаланг не ступил на берег Италии. «Отсутствие военного флота, – говорит Моммзен, – парализовало действия Филиппа». Здесь влияние морской силы сказывается совершенно ясно.

В Сицилии борьба сосредоточилась вокруг Сиракуз. Флоты Карфагена и Рима встретились там, но превосходство, очевидно, было на стороне последнего, потому что хотя карфагеняне по временам успевали доставлять запасы в город, они избегали сражения с римским флотом. Последний, имея в своих руках Лилибей, Палермо и Мессину, располагал хорошими базами на северном берегу острова. Доступ в Сицилию с юга оставался открытым для карфагенян, и они были, таким образом, способны поддерживать восстание.

Из сопоставления всех изложенных фактов вытекает тот логический вывод, подкрепляемый и всем ходом истории, что римская морская сила господствовала в водах, расположенных к северу от линии, проходящей от Таррагоны в Испании к Лилибею (современная Марсала) на западе Сицилии, а оттуда кругом северной стороны острова через Мессинский пролив до Сиракуз и от последних – к Бриндизи в Адриатике. Господство римлян над этими водами не было поколеблено в течение всей войны. Оно не исключало возможности морских рейдов, больших и малых, – подобных тем о которых говорилось выше, но не допускало правильного и обеспеченного сообщения, в котором Ганнибал смертельно нуждался.