– Пришлось пропасть. Я же институт все-таки закончила, Тань, – призналась Алена, беря подругу под руку и направляясь в сторону входа в супермаркет. – И двоих детей родила, мальчиков – Ваньку и Павлика.

– Да ты что?! – ахнула Татьяна, приостанавливаясь. – Ну, вообще! Вот это да! Муж, наверное, счастлив?

– А то! – вздохнула Алена. – Ты-то как?

Танька беззаботно рассмеялась:

– А я что? В порядке. Замуж, правда, не вышла – не зовут. Но живу неплохо, из больницы тоже ушла, устроилась в частную клинику к стоматологу, и деньги хорошие, и работа непыльная, без дежурств. Нормально.

Они поднялись на второй этаж и вошли в полутемный зал кафе, выбрали столик у большого окна. Подскочивший мальчик-официант зажег небольшие круглые свечки в плоской вазе, положил перед обеими женщинами карточки-меню в кожаных переплетах. Алена заказала только чай, есть совершенно не хотелось. Пока ожидали заказ, болтали о том о сем, вспоминали бывших напарниц, врачей. Татьяна все разглядывала подругу и про себя удивлялась, что та практически не изменилась. Красивая, ухоженная, хорошо одетая, но… в глазах по-прежнему неуверенность, ожидание того, что кто-то обидит. Татьяне это всегда было непонятно – с такой внешностью она бы развернулась, а Алена, даже удачно выйдя замуж, оставалась прежней неуверенной в себе девочкой.

– Слушай, Аленка, а чем муж твой занимается? – наблюдая за тем, как мальчик-официант расставляет на столике их заказ, поинтересовалась Татьяна.

– У него турфирма. А сейчас в депутаты наметился, – Алена налила себе чай из белого керамического чайничка, опустила в чашку ломтик лимона.

– Ого! Большой человек, однако! – Татьяна разглядывала лежащее перед ней на тарелке пирожное и словно прикидывала, с какой стороны к нему лучше подступиться. – А у нас в отделении слухи ходили, что он бандит…

– Да брось ты, какой бандит? – поморщилась Алена, испытав вдруг сильное желание защитить Грачева от нападок. – Абсолютно нормальный, порядочный мужик. И фирма у него совершенно официальная, через нее вся администрация в загранку летает отдыхать.

Это было правдой – летали и мэр, и его заместители, и все милицейское начальство. Разумеется, не совсем за те деньги, что на самом деле стоили эти туры, но все же. Гришка всегда говорил, что нужно немного идти на уступки, и в ответ люди всегда пойдут на уступки тебе. «Ты пойми, Аленка, – объяснял он. – Для меня эти деньги ничего не значат, такие суммы не пошатнут наше с тобой благополучие, а вот доброе расположение того же мэра, скажем, или кого-то из милицейской верхушки всегда пригодится». Алена не спорила и никогда не интересовалась тем, о каких именно суммах идет речь. Она так и не научилась относиться к деньгам Григория как к своим, ей постоянно казалось, что она слишком много тратит на себя и детей. Грачева это ужасно злило.

– Молодец ты, Аленка, – продолжала меж тем Татьяна. – И детишки есть… А мне вот врачи сказали, что не будет…

– Как? – удивилась Алена. – Тебе всего двадцать семь – еще уйма попыток…

– Каких попыток, Аленка? Я ведь очень хорошо погуляла в молодости, так погуляла – не дай бог никому, – вздохнула Татьяна, опустив глаза. – Ты ведь ничего про меня не знаешь, только то, что я хотела тебе рассказать. Ты такая всегда была чистая, что мне просто не хотелось с тобой делиться. И потом – у тебя тоже проблем хватало, один муженек твой чего стоил!

– Так расскажи, – Алена видела, что подруга очень хочет рассказать о чем-то.

– Тебе домой нужно, наверное…

– Если я сказала, что могу тебя выслушать, значит, так оно и есть. Мальчишки с мамой, она их покормит и спать уложит, так что время у меня есть.

Татьяна помолчала немного, сделала глоток кофе, обожглась и поморщилась, потом потянулась к сумочке и вынула пачку сигарет и зажигалку:

– Я закурю, не возражаешь? Или тоже будешь?

Алена отрицательно покачала головой:

– Я бросила, как только забеременела. Теперь иногда так тянет – спасу нет, но стараюсь держаться.

– Молодец, – щелкая зажигалкой, проговорила Татьяна, затянулась, выпустила облако дыма и продолжила: – Знаешь, Аленка, я иногда так тебе завидую… Все у тебя в жизни складывается. Да, ошиблась по молодости, выскочила замуж за придурка, но ведь ухитрилась уйти и все наладить. А я… так и буду до старости с котом куковать. Сейчас вот с доктором своим подкручиваю, а толку? У него семья… опять семья, черт его дери, – ну почему, как только мне понравится мужик, так он непременно оказывается женат? – Она нервно затянулась еще раз, ткнула сигарету в пепельницу. – Ты представляешь, Аленка, – после окончания работы запираемся в кабинете и прямо в кресле… Самой паскудно, а что делать? К себе привести не могу – у меня ж мать и сестра больная, к нему – нельзя, а по друзьям шататься стыдно. В праздники одна, сижу с бутылкой в обнимку в своей комнате и плачу… И никакого просвета – даже комнату снять не могу, потому что надо матери с Наташкой помогать, они без меня вообще не выживут. У Наташки лекарства дорогущие, мать одна не вытянет. У нее ведь лейкоз, ты знаешь? – Алена кивнула – эту тему они раньше почти не обсуждали, но Таня как-то обмолвилась о том, что маленькая сестренка тяжело больна. – Ну, вот… а папенька сбежал, едва узнал, что с Натальей, и теперь даже не показывается. Мама почти не работает, все время на больничном, вот-вот уволят. Слушай, а может, коньячку закажем? – неожиданно предложила Татьяна.

– Ты себе закажи, а я ведь за рулем, нельзя мне, – отказалась Алена.

– Ну, а мне можно. – Татьяна решительным жестом подозвала официанта и заказала триста граммов коньяка.

– Не свалишься? – поинтересовалась Алена, хотя уже и сама видела, что эти триста граммов – просто дневная норма, уж слишком тряслись у Таньки руки.

– Нет.

Коньяк появился мгновенно, словно по волшебству, Татьяна налила себе полную рюмку и одним махом влила в себя содержимое, даже не поморщившись.