Непогода свела в горной котловине четыре группы горных туристов.
Андрей Терехин посмотрел на восточный склон котловины и нахмурился: зависшая у гребня туча собралась-таки с силами и начала переваливать через него, явно намереваясь обосноваться в котловине. Похоже, к середине дня видимость начнет быстро ухудшаться. Из котловины у тучи два выхода: или подняться вверх, или истечь через узкое горло, ведущее в долину реки Первозданной. Первое маловероятно: не зря туча более суток торчала у гребня, восходящие потоки воздуха не прослеживаются. Придется сидеть не только сегодняшний день, но и завтрашний. И хотя ничего неприятного, не говоря уже о более серьезном, в этом ухудшении погоды не было, Андрей поморщился. Во-первых, он не любил, когда его планы и наметки нарушались, да и кто такое любит. Во-вторых, если туча зависнет здесь дня на два-три, то придется вносить изменения в маршрут. Да, конечно, ничего страшного в этом ухудшении погоды нет, в походе они уже одиннадцатый день, из двух плановых и двух запасных дневок нынешняя - первая, а потому если они и завтрашний день проведут в котловине, из графика похода не выйдут. А вот если и послезавтра видимости не будет. Не любит Андрей оставаться без резерва времени на непогоду, ох, как не любит.
Вздохнув еще раз, Андрей начал действовать. Девчатам, собиравшимся идти на дальний конец озера помыться, строго наказал: не увлекаться мытьем, следить за тучей и как только нижний край ее закроет второй изгиб впадающего в озеро ручья, мигом собираться и не мешкая идти в лагерь, чтобы дойти при более или менее приличной видимости.
– Если я дам сигнал свистком - короткий, длинный, два коротких, - Андрей продемонстрировал, как именно он будет давать сигнал.
– Немедленно сворачиваете купание, подхватывайте свои вещички и прямиком в лагерь.
– Одеться-то хоть позволяешь, - насмешливо спросила Яна Коломиец.
– Как захочешь, - в тон ей ответил Андрей.
– Если придешь голышом, но со всеми, похвалю. Ну а если одетая, но спустя полчаса, то жди выволочки на всю катушку.
– Все ясно, - рассмеялась Яна.
– Я еще подумаю, что лучше. Но уж непричесанной точно не пойду.
Андрей усмехнулся: голой не голой, но в одном нижнем белье Яна прийти вполне может. У этой тридцатидевятилетней женщины, трижды разведенной и дважды вдовой, своеобразные представления о стыдливости. Меня уже столько мужиков в неглиже видело, любила приговаривать она, рисуясь, то прибавка еще нескольких рояля не играет. Но вот предстать не то что непричесанной или не аккуратно причесанной, но с той же прической, с какой она была накануне, Яна не могла, почитая такой свой поступок постыднейшим. В рюкзаке у Яны таились два тщательно упакованных - не приведи, господь, разобьются - зеркала, и причесывалась она всегда в стороне от лагеря - а вдруг кто подсмотрит, равно таясь от ребят и девчат.
– Если Яна вздумает мыть голову, как пить дать, придет позже остальных, - подумал Андрей.
Отпустив девчат мыться, Андрей отправил пятерых ребят заготавливать сушняк с таким расчетом, чтобы хватило не только на завтрашний, но и на послезавтрашний день.
– У прохода в долину, - напутствовал он ребят.
– Заросли можжевельника. Наберите его побольше. В здешних местах можжевельник как еловый сушняк в наших краях: им и костер всегда разожжешь, и горит он жарко.
– Да знаю я, - досадливо поморщился Вася Кошелкин.
– Чай не первый год с тобой хожу.
Отправив ребят за дровами, Андрей пошел к палаткам.
– Раз уж мы с тобой вдвоем в лагере остались, - сказал он Кириллу Сурепкину, своему старинному другу и верному товарищу в походах, начиная еще со студенческих лет.
– Давай проверим крепление палаток. Хотя туча ползет медленно, и резкого усиления ветра можно не опасаться, но чем черт в горах не шутит...
Около часа дня в котловину привел свою восьмерку Олег Резчиков, также заметивший еще утром приближение тучи. Признававший только разумный и оправданный риск, Олег отказался от намеченного на этот день восхождения на вершину и объявил группе, что уходят с седловины, где ночевали, вниз.
– Идем вот в этом направлении, - Олег рукой показал, куда.
– Там, в распадке хребтов, есть небольшая котловина с озером. Там и переждем непогоду.
– А может, все-таки сбегаем на вершину - дерзко возразила ему Ирка Костюк.
– Сам же говорил вчера: нам осталось подняться метров на двести - двести пятьдесят. Займет у нас это восхождение полтора-два часа, а спустимся еще быстрее. Обидно ведь: почти дошли - и вдруг вниз.
Олег нахмурился, вздохнул. Спортивную и тщеславную Ирку интересовало в походах только те участки, преодолением которых можно будет с нарочитой небрежностью похвастаться: вершины, ледники, сложные переправы и перевалы. Вот тут Ирка оживлялась, то и дело фотографировала, поминутно дергала своих товарищей, прося запечатлеть, с какой непринужденной улыбкой она преодолевает эти участки. Если же группа шла по относительно легкому участку, Иркин фотоаппарат прятался в клапан рюкзака, а сама Ирка, безучастная к красоте окружающих ее гор, шагала, не скрывая скуки.
– Нет, Ира, - твердо сказал Олег.
– Идти на вершину в преддверии непогоды неразумно. Можем и не успеть спуститься. А если и спустимся на седловину, то запросто окажемся в ловушке: оба спуска с седловины идут по крутым каменистым осыпям. Риск не только превышает допустимое, он уже переходит в безумие. А потому - спускаемся вниз. И не забывай, что в группе трое новеньких.
Ирка горестно вздохнула, но упорствовать не стала: строгое Ира вместо столь привычного и любимого ею Ирка исключало всякое продолжение спора.