Она оглядела стены их жилища каким-то другим, новым взглядом. Пелена упала, приоткрывая суть, и женщина увидела, что в их сером, пыльном мире прямо на глазах стены и вещи в доме истончаются и уже успели из деревянных превратиться в фанерные. Вот оно — течение времени! Паучок сдвинул, потревожил что-то в пространстве и теперь их несет к концу. Она испугалась, потому что из фанерного Покойный Угол обратится в бумажный и растает вовсе. Паучок исчезнет в своем, ином измерении, но им с Мастером не уйти. Они ветшают и истончаются тоже, Маргарита взглянула на свои руки — тень прежних рук, бледные. Полупрозрачные.

Но выход был. Что-то подсказывало ей — ключ где-то рядом, его только нужно отыскать. Тревожное предчувствие пронзило Маргариту, в страхе она обернулась к столу. Спит Мастер, а на краю лежит исписанная страница. Страницы не было! Лишь горсть праха. Повинуясь не ожившему разуму, а привычке, женщина сгребла пепел в ладонь, бросила в приоткрытое окно, за которым — серый, неподвижный воздух и листья плюща, покрытые слоем пыли.

В этот момент Мастер поднял голову, протер глаза, улыбнулся Маргарите, придвинул к себе чистый листок, склонился над ним. Страница исчезла, но неужели он не помнит о том, что писал вчера? Женщина подошла, обняла за плечи (угловатые, тоже истончившиеся):

— О чем ты будешь писать?

— О, мне предстоит чудесная глава. Я опишу город с колоннами и дворцами, и грозу, которая надвигается на него, омывает гору, место казни, пустые кресты. Потоки несутся вниз. Ты прочтешь сама.

— А разве ты не писал об этом еще? — осторожно спросила она.

Он изумленно (нет, не так — только тень чувства скользнула в глазах) взглянул на нее и погрузился в работу. Опустившись в кресло, Маргарита дремала, пытаясь восстановить в себе безмятежность, но и сквозь дрему накатывал испуг; они исчезнут бесследно, она знает об этом, и потому выход предстоит искать ей.

Наконец Мастер отложил испещренную мелкими буквами страницу и в изнеможении уронил голову на руки. Он спал, повторялась вчерашняя ночь, но мир вокруг изменился, и казалось Маргарите, что сквозь полупрозрачные вещи она видит серые горы пепла. Маргарита взяла листок, пробежала глазами: замелькали знакомые слова — здесь перечеркнуто, здесь стоит стрелочка и сноска, вот — грамматическая ошибка, допущенная в пылу работы. Та же страница, точно отснятая копия (он не сотворил ее, — с ужасом подумала Маргарита, — а просто воспроизвел!), он пишет одно и то же раз за разом, не подозревая об этом.

Протекло время ночи, женщина не сводила глаз с листка бумаги, лежавшего на столе перед ней. Вдруг, в какое-то мгновение, листок скорчился, словно в судороге, обуглился под невидимым огнем и рассыпался в пепел. Маргарита сгребла его и выбросила в окно.

Мастер открыл глаза, потянулся за свежей страницей (чистая стопа не убывала) и принялся за работу:

— О чем ты пишешь сегодня?

Она знала, что услышит, и услышала:

— О ненавидимом городе, убитом предателе и омывающей грозе.

— А что было дальше?

— Дальше? Когда?

— После того, как Его сняли с креста?

Мастер растерянно улыбнулся:

— Я не знаю, что будет дальше, пока не написана эта страница.

И он погрузился в работу.

Раз за разом Маргарита, содрогаясь душой, наблюдала гибель страницы. Мастер споткнулся на подступах к тайне, а в ней заключался ключ. Проклятый отрывок обращался в прах, струился в окно, и серая пелена над Покойным Углом сгущалась. Страницу во что бы то ни стало нужно было спасти, сохранить, спрятать от невидимого огня, и тогда Мастер попробует угадывать дальше, и, может быть, тайна приоткроется ему, им вернут ключ, и они выйдут из исчезающего мира.

Маргарита пыталась спрятать страницу в доме: под столом, под стулом, за пыльным зеркалом, во всех укромных местечках, но — тщетно: листок распадался пеплом. Она пыталась спрятать страницу на груди, держать в руках, но неизменно невидимый огонь, не причиняя никакой боли ей самой, пожирал написанное. Однажды женщина решилась выйти из домика, хотя оставить Мастера хоть на мгновение было страшно, вдруг она вернется, а его — нет, и вообще ничего нет — ни стола, ни стула, ни этих стен, а просто гора серого праха. И утерян будет последний, единственный шанс, ибо спастись они могут только вдвоем.

Маргарита стояла на тропе. Она разулась, в надежде ощутить дыхание и тепло земли, но увы! — по картонному полотну ступала она, и внизу, под ним, угадывалась пустота. Женщина обернулась, коснулась плюща, увившего домик, вздрогнула — под рукой словно обрывки шершавой бархатной бумаги, старой, вытертой, покрытой пеплом. Повсюду лежал густой слой праха, будто заживо погребая мир. Маргарита ужаснулась протекшему времени — сколько же страниц он исписал, сколько раз она подходила к окну — выбросить невесомую серую горсть.