Мы пытались получать удовольствия и на ринге, и вне его. Но что казалось забавами для других, на самом деле, было путем сохранения психического здоровья.

Если усталость от матча, наркотики и алкоголь не убивали нас вечером, утром приходилось отправляться в зал и с потом выгонять последствия вечернего веселья.

Но чтобы найти в себе силы поднимать веса наутро, каждый имел свою отраву, придававшую ему сил.

Потягав веса, мы снова отправлялись в путь. Но, хотите верьте, хотите нет, мы подходили к переездам с умом. Кроме костюмов для выступлений, у нас в машине

под рукой был «набор рестлера для выживания». Туда входил Неоспорин для борьбы с инфекциями, если мы неудачно порежемся, присыпка от воспалений в промежностях,

антибиотики на случай болезни, немного пива, если кто-то захочет расслабиться, снотворное и пистолет, если нам потребуется защита.

С таким комплектом мы въезжали в город и избивали друг друга несколько часов, а по окончании шоу отправлялись на поиски местечка с хорошей едой, еще более

хорошей выпивкой и очень «плохими» женщинами. Для того чтобы не чувствовать боль после матчей, надо было выпить как можно больше алкоголя и болеутоляющих,

от чего иногда забываешь, зачем ты здесь. Общение после матчей также давало нам возможность обдумать новые стратегии для привлечения большего количества

зрителей на следующее шоу.

На востоке вторник всегда был самым тяжелым днем. Где бы мы ни выступали в понедельник вечером, в 10 утра надо было быть на ТВ-студии, чтобы записать промо

и интервью перед предстоящими матчами. Никому не позволялось уклоняться от этой обязанности. Эти дни были особенно длинными, потому что после около девяноста

интервью длиной 2 минуты 54 секунд каждое мы отправлялись в Роли на вечерние матчи. Это было бы тяжелым графиком для любого трезвого бизнесмена или атлета,

а теперь попробуйте такой режим после избиения на ринге и ночи в баре в понедельник… это было адски нелегко.

Хотя я считал, что разбираюсь в своем деле на уровне лучших мастеров, я научился нескольким вещам на студии во время этих жалких вторников. Выиграв свой

первый титул (пояс телевизионного чемпиона среднеатлантического региона) у ветерана Пола Джонса 1 ноября 1980 года, я высмеял его возраст в интервью. Я

сказал что-то вроде: «Эй, Пол Джонс, ты такой старый, что, когда проходишь мимо кладбища, за тобой бегут два мужика с лопатами». Ну, шутка может и была

смешной, но Джонс в 30 тысячах слов объяснил мне, почему упоминание его возраста не принесет никому денег. Он указал на то, что мне нужно аккуратней обращаться

со своими текстами, потому что чем хуже я говорю о рестлере, тем хуже он выглядит для зрителей. Например, если я выйду на ринг и буду вечно избивать оппонента,

в чем цена такой победы? Что я докажу, побив так называемого лузера или старика, вроде Пола? Я понял, что чем сильнее выставляешь противника, тем более

впечатляющей будет победа в глазах фанатов.

Следующую важную победу в Шарлотт я одержал над рестлером, который любит говорить: «Если хочешь стать мужчиной, ты должен победить мужчину!» — это был

сам Рик Флэр. Джордж Скотт решил поставить меня против своей самой прибыльной звезды в матче за чемпионство Соединенных Штатов в тяжелом весе спустя всего

2 месяца после моей первой титульной победы. Должен признать, это было непросто. Это не был легкий компромисс, как думают люди. У Флэра была огромная репутация

в Шарлотт, и он не хотел потерять свой пояс. Хотя все понимали, что это хорошо для бизнеса, нельзя было откинуть эго и гордость.

Интервью по вторникам давали огромную отдачу. Я делал, что хотел, перед камерой, но всегда держал в уме интересы компании. Я намного опережал время своими

интервью. Сделал первое в истории интервью с наложенной музыкой и производством (так называемая «виньетка»). Это было перед матчем в ошейниках против Базза

Сойера в Атланте. Для интервью я пригнал красный грузовичок и привязал к нему сзади мою собаку, карликового пинчера Фезер. Я забрался на столик со связанными

за спиной руками, с капюшоном на голове и петлей на шее. Все это время играла песня «Bad to the Bone». Я хотел показать всем свою крутость и подвесил себя

за ошейник. Из-под меня просто убрали стол, и я провисел так некоторое время. Потом меня опустили на стол, а я поднял бедную собачонку и сказал: «Сойер,

ты не бешеный пес, ты просто карликовый пинчер». Это было стильно. Интервью записали на кассету и дали посмотреть всему офису. Такое не делали раньше никогда.

Как я говорил, я сильно опередил свое время.