– Оно и так бессмысленно.

– Ты думаешь, мы можем вот так вот просто уйти несмотря ни на что, якобы ради общего будущего?
– приведенный в замешательство словами Кэйбла, сказал Вэйнон.

– Ну конечно, ведь у нас здесь и сейчас не осталось никаких обязательств кроме предрассудков. Всем нам пора проявить мудрость и возвращаться, домой, - наблюдая спокойную реакцию оппонента, успокоившись сам, сказал Кэйбл.

– Конечно, извини за нос, но почему тогда ты мне сразу все это не сказал, когда мы в первый раз встретились, я вот только этого не понимаю. Или ты любишь боль?
– расплывшись в улыбке, спросил Вэйнон.

– До последнего колебался, ведь поначалу я действительно хотел сразиться с тобой, - сказал Кэйбл, потирая свой смятый нос.
– Потом, только когда увидел бессмысленные глаза своих солдат, понял что без пастуха их оставлять нельзя. Понял хотя и поздно, что надо и тебя переубедить, но когда ты несся на меня как сумасшедший, хотел, уже было передумать. Хорошо, что ты еще свой меч выкинул. А то сейчас неизвестно что уже творилось бы, - сказал Кэйбл и они оба тихо расхохотались.

Сердце Вэйнона медленно успокаивалось он, снова услышал успокаивающий тихий шум ветра в ушах, снова расслабленно смог посмотреть в вечно спокойное для него небо. "Все, тогда нужно уходить от сюда, чего здесь стоять?" - после небольшой паузы сказал Вэйнон. В ответ Кэйбл одобрительно закивал головой, добавив: "Да конечно, уводи их отсюда, пусть в этой битве победит здравый смысл". Уже уходя Вэйнон, остановился, и задал последний вопрос: "Слышь Кэйбл, а вы стрелами хоть запаслись для финальной схватки?". В ответ Кэйбл замер в оцепенении, понимая, что он совершенно упустил этот момент. Вэйнон видя его реакцию, рассмеялся, и сказав: "Ну ладно пока", пошел обратно к своим. "А вы-то запаслись?" - окрикнул его Кэйбл. "Да конечно, я как нормальный офицер проконтролировал этот момент, поэтому можно сказать у вас техническое поражение", - едва сдерживая смех, не оборачиваясь, ответил Вэйнон. "Ну, это еще не факт", - потерянно пробормотал себе под нос Кэйбл. Вэйнон вырвав из земли свой меч, расслабившись, периодически спотыкаясь о трупы, тихо шел обратно к своему строю.

– И что это такое там было?
– подойдя к своему строю, услышал Вэйнон.

– Да ладно ребят ну эту войну пойдемте домой, и отметим свое выживание, - проходя сквозь строй, мимо расступающихся солдат натянув улыбку, сказал Вэйнон. "Ты что охренел, мы сюда не погулять пришли, мы не можем так просто уйти!" - преградив Вэйнону дорогу, с гневом произнес один из солдат. "Кто-нибудь долбаните его чем-нибудь тяжелым по башке, чтобы он не говорил всякой ерунды", - обходя этого солдата, с ухмылкой произнес Вэйнон, надеясь на положительную реакцию от остальных. Но оглядевшись по сторонам, увидел только одни злые наполненные претензиями прикованные к нему взгляды, окружающих солдат, от чего сам пришел в ярость. Остановившись, понимая, что они его не пропустят, Вэйнон решил высказаться. "Я своим поступком сейчас, только что превратил вас из кучи ходячих трупов в нормальных людей. Но это была не моя, а его идея. Я вообще-то тоже хотел, чтобы мы все подохли здесь, но да вот только он меня уже переубедил, у меня теперь настрой пропал. А вы хотите битвы? Пожалуйста, вон противник, а я пошел ДОМОЙ!" - выкрикнув последнее слово, закончил Вэйнон и сквозь толпу солдат, двинулся в сторону восточного выхода с долины. Солдаты, постояв немного со словами: "Ну ладно пойдемте пацаны", и последующими выкриками: "Ура мы идем домой!" откуда-то из окраин строя, медленно потянулись за Вэйноном. Хотя некоторые еще долго смотрели в сторону оставшегося врага не в силах смириться с решением Вэйнона.

– Подобрать всех раненных! Своих не бросаем!
– раздавались крики сержантов. Послышались крики боли раненых поднимаемых с земли, укладываемых на специальные раскладные носилки. На пути Вэйнона возник полковник Смидс. Он, довольно улыбаясь, похлопал Вэйнона по плечу. Полковник подождал пока пройдут нормальные следующие за Вэйноном уставшие ребята и останется озлобленный сброд из увязших в безумии, те, что желают продолжения битвы. Несколько молодых солдат озлобленно глядя на врага, действительно не желали уходить. В их головах зрели мысли о том, чтобы наброситься на вражеские остатки, без приказа, заставить эту битву продолжиться. "А ну чего встали отморозки!" - крикнул на них полковник Смидс. Перечить или что-то возражать офицеру высшего ранга даже в своем безумии они не решились. "Чего замерли?! Только посмейте мне что-то вякнуть про Малдурум, вы у меня прямо здесь сейчас начнете нормативы по физподготовке сдавать. Выбросили все глупости из головы и убежали следом за остальными. Я по возвращении сам вами займусь, буду гонять вас, пока о смерти молить не начнете! Я вам покажу, что такое безумие. Бегом следом за остальными!" - прокричал полковник, солдаты с лютой злобой в глазах, вынужденно подчинились. "Бегом я сказал!" - полковник заставил их уставших перейти на бег. Положив тяжело раненных на носилки, тех раненых, что были мобильны, взяв под руки, неровной толпой уставшие солдаты с Вэйноном во главе направились к точке эвакуации.

На остывающем после битвы поле где-то среди тел погибших, в себя пришел избавленный от своего проклятия Ользер. В разгаре битвы ему хватило ума встать и, срываясь истерикой начать умолять сражающихся солдат остановиться. Результат был очевиден. В процессе окружающей его схватки ловкий боец СБК перебросил через себя армидейского громилу, который падая, своим огромным укрепленным железом ботинком с шипованной подошвой врезал Ользеру по голове. Уставший и измученный Ользер естественно потерял сознание, очнувшись только сейчас с кровавыми царапинами, саднящими на лице, оставшимися от шипов подошвы, с головой гудящей, будто с похмелья.

После мук проклятия несколько свободных вдохов наполненных радостью и легкостью, какой-то младенческой чистотой, и неизбежно отчищенный снова трезвый разум омрачает осознание всего случившегося и содеянного. Окружающее, еще дымящееся свежее поле брани сковывает его душу неописуемой тяжестью. Оставшиеся повсюду трупы говорят об ответственности. Задавленный чувством вины, желая довести эту битву до логического конца он, схватив с земли первый попавшийся меч, двинулся в сторону врага.

Закованные в темно-синюю броню солдаты белокаменной страны уже уходили. Кэйбл, изрядно потрепавший нервы, но все же сумевший убедить своих в бессмысленности дальнейшего кровопролития, одиноко стоял посреди поля брани. Успокаиваясь от каждого вдоха, видя, как уходят домой его сослуживцы, он решил задержаться немного и своеобразно попрощаться с изуродованной долиной Мак-Тауред. Вопреки наблюдаемому жуткому пейзажу его наполняла странная эйфория. Он не особо любил жизнь и вовсе к ней не тянулся, поэтому только в такие моменты, пройдя через кошмар, мог почувствовать на сердце радость. Инстинктивную подсознательную радость от факта продолжения жизни. Он знал, это скоро улетучиться, все снова станет серым и бессмысленным, поэтому старался как можно больше насладиться убаюкивающей его мертвой тишиной, которую дарует только поле брани. "Душевный отдых безумца" нарушила приближающаяся фигура потрепанного, измученного Ользера, возникновение которого в силу обстановки совершенно не удивляло Кэйбла.

– Ты еще кто такой?
– разумно спросил Кэйбл, у подошедшего к нему Ользера. Его рука машинально обхватила рукоять меча. Вместо ответа Ользер молча подойдя к нему на расстояние двух метров, без сил свалился на колени.

– Не суди строго, я не очередной псих. Ну, или псих, но необычный. Я Ользер Вантесл - считай виновник этой бойни, - задыхаясь от усталости, прохрипел Ользер.
– Я убил тогда вашего капитана, мой поступок всему причина. Уповая на твою мудрость, "коллега" прошу тебя привести эту историю к логическому финалу, - протягивая грязный измазанный в саже меч, умоляюще Ользер смотрел на Кэйбла, который был, мягко говоря, удивлен.

– Да ладно успокойся. Все мы тут не без греха. Напомню тебе. Во всем этом виноват не ты, так же как и весь этот ужас, вокруг, результат этой битвы, это все не мы, это зло наше, это Малдурум!
– улыбнулся Кэйбл.
– Тем более рано или поздно подобное должно было случиться, если не из-за тебя, так из-за другого психа со сдавшими нервами. Обоюдная ненависть давно зрела между нами. Мы считали вас малоопытной второсортной армией, вы пытались переубедить нас в обратном. Нужен был лишь повод, - прибывая в своей эйфории спокойным тоном, говорил Кэйбл.