Сергей ЗУБАРЕВ
НОВАЯ АМЕРИКАНСКАЯ МЕЧТА
Комедия безвыходных положений
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
В а н я.
М а н я.
М и с с и о н е р.
В з р о с л а я Д о ч ь.
Д ж о з е ф В и с с а р и о н о в и ч.
Г о л о с д и к т о р а.
Г о л о с п р о ф е с с о р а Ш н и т к е.
Действие происходит в одном из домов в поселке Подлякино, пригороде областного центра, и в электричке.
Картина первая
ТРАМВАИ НЕ ХОДЯТ
Сумерки.
М а н я. Дед, ты спишь?
Тишина.
В а н я. Сплю, бабка, сплюууу-уу...
М а н я. Не юродствуй!
В а н я (хрипло). А на хрена?
М а н я. Что еще на хрена?
В а н я. Умным быть. От этого дела мозгам один вред.
М а н я. Тоже мне, философ бодунный. Тебе уж и повреждать нечего, давно все мозги пропил.
В а н я. Ну и хрен с ними. Без них спокойней.
М а н я. Покойник! Вставай. На работу пора.
В а н я. На хрена?
М а н я. Ты совсем рехнулся или издеваешься?
В а н я. Не бреши. Какая еще к черту работа?
М а н я. Не валяй дурака. Опять самогон ночью жрал, не проспишься?
В а н я. Забастовка. Трамваи не ходят.
М а н я. Какие еще трамваи? (Злясь.) Белочка забастовала, трамвай ее переехал! Жрать не можешь - не пей!
В а н я. Учи меня жрать, запиши меня в английскую школу...
М а н я. В детский сад тебя записать. Для алкоголиков.
В а н я. Сама похмелись, чтобы жизнь светлой стала. Что, западло, светскую леди корчишь? Самой, цаце, хреново, так и людям спать не давать? Стопарик хряпни - и к мужу под бок, домострой чтобы...
– 1-
М а н я. Дом он, злыдень, строить собрался. Пойди кирпичики потаскай, зарабатывают мужики. Что, слабо? Свои кирпичи с крыши скоро в ломбард понесешь.
В а н я. Это у кого белочка, где ты на крыше кирпичи видела? Больному человеку кирпичи таскать, да еще с крыши... Похмелись, Манька, не то стервой будешь!
М а н я. Да не похмеляюсь я никогда! Психбольного из себя корчит. Вставать будешь?
В а н я. Нет, разумеется... Укрепляй семью - бастуй вместе с мужем!
М а н я. Последний раз говорю, все утро тут с тобой пробрехала!
В а н я (напевает). Только от жизни собачей...
М а н я. Зла на тебя не наберешься.
Светает. Видно, что в маленькой квартирке семейства обстановку зажиточной не назовешь и не то чтобы царит полный разгром, но за порядком никто не следит. Маня встает, шуршит. Тетка немного за сорок, полноватая и неухоженная. Уходит на кухню. Гремит посудой. Ваня храпит. Шум воды.
О!
Идет со стаканом воды. Выплескивает на Ваню.
В а н я. Вау-у! (Вскакивает, озираясь, - большой мужик-растрепа лет сорока пяти.) Мать-перемать, садисты-террористы! (Снова валится на кровать.) Хрена там, забастовка.
М а н я. Вставай, уродина. Похмелиться тебе дать? Да ты расклеишься, еще запросишь и опять спать завалишься... А вообще, самогон цел? (Угрожающе.) Сейчас посмотрю!
В а н я. Да цел, цел. Почти. Все равно забастовка!
М а н я. Прекрати издеваться! А то ведро воды принесу!
В а н я. Я сказал - и баста! Трамваи не ходят, я тоже никуда не пойду. Я музейный работник с высшим образованием.
М а н я. Ты что буровишь? Трамваи у тебя с высшим образованием?
В а н я. Не пойду я больше на рынок.
М а н я. Опять двадцать пять... Я тебе похмелиться дам. Ты что удумал?
В а н я. Трамваи не ходят, полный разброд и развал, все нормальные люди бастуют. Вчера телевизор сказал. Там три остановки пешком. Баулы таскать, ноги больные.
М а н я. Ах вот что! Не дури, там автобус есть. Ты детей хочешь голодом уморить?
В а н я. Откуда у тебя дети еще взялись?
М а н я. От верблюда! Сам-то ладно, подыхай от похмелья. Ты дочь родную погубить хочешь.
В а н я. Похмельем, что ли? Выросла лошадь. Самой пора отца уж кормить. Дедушку-инвалида.
М а н я. За институт пора платить, за квартиру платить, жизнь в Москве дорогая! Мужик ни на что не годный. Дочь малолетнюю на панель гонит. (Уходит на кухню.)
В а н я. Это ты про кого?