До самого конца социалистического строя в ЧССР никто так и не узнал, что решившее судьбу Сланского провокационное письмо «великому чистильщику» было сфабриковано американской разведкой.

Между тем в OKAPI Таггерт, Моравец, Катек и Остры не скрывали своего восторга от того, что с помощью одного листа бумаги им удалось уничтожить верхушку своих врагов в Чехословакии, да еще и руками самих коммунистов. К тому же КПЧ лишилась массовой поддержки в народе, показав всему миру, что партией долгое время руководил предатель и сионистский агент.

Таггерт сообщил о полном успехе операции «Раскол» Даллесу в Вашингтоне. Тот, подумав немного, ответил: «Я бы с удовольствием взял на себя ответственность за этот успех».

Между тем арест Сланского, как ни парадоксально, вызвал чувство облегчения и большие надежды у части чехословацкого общества. Сланского (ко всему прочему, еврея, а антисемитские предрассудки были в Чехии и Словакии еще довольно распространены) считали виновным в жестком курсе, который к началу 50-х годов стал приносить большой вред и в экономической области.

Задания первого пятилетнего плана в промышленности на 1949 год были перевыполнены. Во многом это произошло вследствие национализации строительного сектора, который теперь действительно стал работать лучше. Компартия, пользуясь известным выражением Сталина, заболела «головокружением от успехов», и в феврале 1950 года и так напряженный план был еще повышен на 5,5 % [164] . Но и этот повышенный план в 1950 году был выполнен досрочно. В этом году ЧСР произвела промышленной продукции на 50 % больше, чем до войны, и это при том, что население страны после выселения немцев уменьшилось на 3 миллиона человек.

Правда, уже тогда стала сказываться довольно высокая себестоимость продукции. Предприятия гнались за валовым объемом производства, а не за соблюдением финансовой дисциплины. К тому же поставки советского сырья шли бесперебойно, и СССР, как подсказывал опыт прошлых лет, мог в случае чего и подождать с оплатой. Сталина начала раздражать безалаберность чехословацкого руководства, особенно премьера Запотоцкого. В июле 1951 года советский лидер с нескрываемым сарказмом спросил в Москве зятя Готвальда Алексея Чепичку, пишет ли Запотоцкий по-прежнему романы и хватает ли у него времени на выполнение своих непосредственных обязанностей.

В 1950 году в чехословацкую экономику направили инвестиций на 14 миллиардов крон, в том числе в промышленность – 6,7 миллиарда [165] .

Промышленное производство в 1950 году составило 132 % от уровня 1948 года, что было блестящим результатом. Причем ЧСР удавалось в одинаковой мере наращивать как выпуск средств производства (133 % от уровня 1948 года), так и предметов потребления для населения (131 %). Доля национального дохода, направляемая на материальное общественное потребление, даже выросла – с 62,7 % в 1948 году до 67,6 % в 1950.

Готвальд говорил об этом так: «Означает ли развитие тяжелой промышленности снижение объема производства легкой промышленности ниже уровня потребностей нашего населения? Нет, ни в коем случае. Мы опять видим это по итогам 1950 года. Хотя в этом году производство тяжелой промышленности выросло на 15,6 процента, одновременно выросло на 10,8 процента производство легкой промышленности, а производство продуктов питания – даже на 24,9 процента» [166] .

Правительство Чехословакии пошло на ускоренный рост заработной платы, который обгонял рост производительности труда, что было чревато в условиях регулирования цен излишним ростом покупательной способности населения и, как следствие, – товарным дефицитом. В то время как объем выпуска промышленной продукции в 1950 году увеличился на 15 % (таких бурных темпов роста тогда в Европе больше не наблюдалось), фонд заработной платы вырос на 27,4 % [167] .

Попытка правительства как-то затормозить рост зарплаты привела в конце 1951 года к рабочим антиправительственным демонстрациям в Брно. Они были вызваны решением отменить традиционные рождественские бонусы – аналог советской «тринадцатой зарплаты».

Во многом устойчивое и поступательное развитие чехословацкой промышленности было вызвано бесперебойными поставками сырья из СССР. Уже в 1949 году Советский Союз взял на себя удовлетворение основных потребностей ЧСР в железной и марганцевой руде, хлопке, нефти и зерне. Шли из СССР и горнодобывающие и сельскохозяйственные машины, которые в промышленно развитой Чехословакии никогда не производились.

В свою очередь, Чехословакия нарастила поставки в только что оправившийся от войны Советский Союз проката, станков, обуви, тканей.

В 1950 году было заключено новое советско-чехословацкое торговое соглашение, которое предусматривало увеличение товарооборота в полтора раза. Обе стороны договорились предоставлять друг другу безвозмездно научно-техническую документацию. На советских «ноу-хау» в Чехословакии наладили выпуск землеройных снарядов, угольных комбайнов, крупных речных судов. Чехословацкая документация позволила освоить производство в СССР некоторых типов кузнечно-прессовых машин, железобетонных изделий, некоторых видов обуви.