– Я знаю, что герцог Филипп уже стар, но о его болезни не слышала. А что с королем?

– Мадам, простите, но герцог при смерти, а его наследник вряд ли проявит такую же дальновидность. Что до нашего доброго короля, он переживает самый острый приступ за все время своей болезни, и никто не может его обуздать. Больше я сказать не решусь. – Он стоит, потупив взгляд.

– Винченцо, спасибо за ценные сведения! Продолжай свои наблюдения и дай мне знать, если еще что-то услышишь.

С этими словами Иоланда его отпускает. Из него больше ничего не выжать, и хотя внутри нее нарастает паника, она понимает: единственный, кто сможет рассказать ей о реальном положении дел, – ее собственный муж.

Иоланда вышивает в саду, под сенью огромного старого дуба. Ребенок спит рядом в колыбели. К ним подсаживается Людовик. Иоланда надеется, что на сей раз он от нее не отмахнется.

– Дорогой мой, я вижу, что-то не так: вы еще никогда не выглядели таким обеспокоенным. Пожалуйста, расскажите, что вас тревожит. Я хочу помочь, но не смогу, если вы не расскажете мне, что на самом деле происходит в Париже при дворе. Я знаю, вы мне доверяете. Так позвольте разделить с вами эту ношу.

Людовик всегда обсуждает своих родственников с большой неохотой. Но все же он пересиливает себя.

– Милая жена, я старался по мере сил скрывать от вас худшее, тем более что ваше знакомство с королем прошло так хорошо. Вам будет трудно в это поверить, но его злоба, грубость и дурной нрав в конце концов отвратили от него королеву. Вижу, вы удивились, но знаете, что с ним происходит во время приступов? Его жестокость не знает границ. И он груб не только на словах – в ход идет и оружие! Изабелла все перепробовала, посылала за всеми лекарями и ворожеями, все шарлатаны на свете успели ею попользоваться. Она искренне любила Карла, пока его безумие полностью им не овладело.

Когда король теряет рассудок, бразды правления берут в свои руки министры, которых больше интересуют собственные заботы, чем судьба государства. Мармузеты, которым некогда удавалось поддерживать при дворе равновесие, отстранены от власти, и ее разделили две партии: сторонники нашего мудрого и могущественного дяди Филиппа Бургундского и нашего друга и кузена Людовика Орлеанского, брата короля, преданного ему по гроб жизни. Другой королевский дядя, Жан Беррийский, – это, как вам известно, добрый, мягкосердечный человек, ученый, который предпочитает не вмешиваться в государственные дела и в основном проводит время в своих землях в Центральной Франции, посвящая себя искусствам.

– Так в чем же беда, если главы обеих партий так мудры и заботятся о благе Франции? – недоумевает Иоланда.

Людовик мягко продолжает:

– Между двумя герцогами, облеченными властью, Бургундским и Орлеанским, неизбежно возникли противоречия. У нашего дяди из Бургундии важные торговые интересы во Фландрии, а потому он благосклонен к нашим извечным врагам, англичанам, с которыми у него совпадают торговые пути. Что до Людовика Орлеанского, то он твердо стоит на защите интересов Франции – и своего брата. Спор между двумя партиями не выходил за рамки разумного, поскольку, как вы верно заметили, оба – мудрые люди, которые пекутся о своей стране. Но мой дядя, герцог Бургундский, уже стар, и я почти ежедневно получаю тревожные известия о состоянии его здоровья. А его сын Жан по прозвищу Жаба, тот самый, с которым вы встречались при дворе, что-то замышляет за спиной у отца.

– Получается, что люди, которые поддерживают Жана Бургундского, действуют против интересов Франции, против интересов короля? – в ужасе спрашивает Иоланда. Но одного взгляда Людовика хватает, чтобы она умолкла. Иоланде не позволено критиковать членов его семьи. Однако эти новости повергают ее в шок. «Такая неверность в ближайшем окружении короля! Теперь я понимаю, почему Винченцо не стал мне больше ничего рассказывать. Интересно, отважилась бы Валентина послать мне гонца с вестью о том, что творится при дворе? Людовик обращается со мной словно с хрустальной вазой. Но я не хрустальная, я стальная!» Она уже полностью оправилась после родов, и ум ее остер, как и прежде.

Пока Иоланда возится с ребенком, прибывает новый гонец. Людовик допоздна беседует со своими гостями, Иоланда вынуждена заснуть без него.

Утром, когда они с малышом завтракают, Людовик к ним присоединяется.

– Милая жена, у меня плохие новости, – начинает он. – Гонец вчера вечером принес мне весть, которой я боялся уже много недель. Филипп Бургундский, чьей власти хватало, чтобы сдерживать раскол двора, умер. Боюсь, мне надо немедленно отбыть в Париж. Надеюсь, вы поймете. Карл и моя мать останутся с вами.

– Дорогой, я вижу, вы очень встревожены. Скажите, что все это значит? Да, как вы говорили, дядя помогал сохранять мир, но что теперь случится? Какие неотложные дела ждут вас в Париже? Как вы намереваетесь сохранить мир, если, конечно, это необходимо? – спрашивает она в смятении.

– Жан, которого вы зовете Жабой, стал новым герцогом. Бургундия – самое крупное и богатое герцогство во всей Франции. Другими словами, мой кузен может наворотить дел – смотря что у него на уме. На многое ли он способен, я пока не знаю, но боюсь его. Уверен, впрочем, что все будет в порядке, – но у короля сильнейший приступ, и наш дорогой Людовик Орлеанский, его самый верный союзник, нуждается в моей поддержке. Как старший пэр королевства, я должен отправиться в Париж, чтобы возглавить Государственный совет и сохранить мир внутри семьи.