Но самое главное — эта верхушечная «революция» происходила на фактически неизменном старом базисе централизованной, сверхинтегрированной, монополизированной и до безумия милитаризованной экономики «социалистического типа». От этого наследства новым властям никуда не деться. Но здесь одна загвоздка, которая себя уже достаточно убедительно проявила. Это «наследство» плохо, если не сказать, совсем не совместимо с рыночной идеологией новой власти.

Идеологию, как и правительство, можно сменить быстро. Некоторым даже хочется очень быстро. Но менять нельзя. Сохрани нас Бог от такого «разрешения». Экономику надо менять. Но быстро, как бы сильно кому ни хотелось, не получится. Не помогли ни «перестройка», ни «путч», ни даже «шок».

Надо психологически настроиться на достаточно длительный и тяжелый период. Потому что создание «постсоциалистической» рыночной экономики — это никому не известная и умопомрачительно тяжелая задача. На этом пути к процветанию неизбежно временное ухудшение жизни, вызванное принципиальными структурными изменениями, ломкой психологии, социальных и производственных «правил игры». Желание сделать этот период как можно менее продолжительным по времени — хорошее желание. Но, к сожалению, оно пренебрегает глубиной социального падения. И скорее навредит, ничего не ускорив.

Нельзя переходить грань. Не может же правительство уподобиться тому цыгану, чья лошадь в конце концов сдохла после, казалось, успешно начавшегося отучения ее от разорительной привычки принимать корм.

Можно понять радость правительства, что почти десятикратное с начала года повышение цен не привело к социальному взрыву. Люди ради «светлого будущего» затянули пояса (товарооборот снизился в два раза) и терпят. Не знаю, может быть, они вынесут и новый скачок цен, неизбежный после того, как правительство осуществит свой план «отпускания» цен на энергоносители, молоко и хлеб. С точки зрения техники это грамотно. С точки зрения социальных последствий правительство может идти на риск. Но правительство не может быть жестоким. Нет у него морального права решать пусть важные, сложные, но все-таки технические задачки сбалансирования бюджета ценой обнищания народа. Дайте людям передохнуть. Ничего же не случилось, когда с треском провалилось правительственное обещание сделать бюджет бездефицитным уже к апрелю 1992 года, и в этом, и в следующем годах все равно это нереально.

Искренне уважаемый мною мученик Егор Гайдар, сразу заявивший, что он за кресло не держится и ему ничего не страшно, должен подумать не только о том, как он выглядит перед МВФ, но и о менее отчаянных, чем он, своих согражданах.

Разве только желание быть мужественным и честным освобождает правительство от ответственности за те миллионы безработных, которых оно «честно» начало прогнозировать, ни слова не говоря о своих действиях, как этого избежать или по крайней мере смягчить последствия? Тезис о том, что правительство «несет ответственность только за макропропорции», а социальная защита конкретного человека в конкретной ситуации — дело местных властей, хорош. В принципе, правильный тезис. Но не для нашего нынешнего хаотического полусоциалистического состояния, в котором находятся и «макро», и «микро» и все другие «пропорции». И как бы мы тут ни мудрили, ни лукавили, стараясь быть объективными и честными, все это сильно смахивает на простой, как животный крик, лозунг: «Спасайся кто может!» Это, конечно, чистейшей воды рыночный лозунг в духе социал-дарвинизма. Но беда, что не все считают, что смогут спастись. И действительно, не смогут. А кругом еще не перевелись и старые и новоявленные «спасители отечества» — всех мастей. Даже наиболее одиозные фигуры генералов КГБ из прислуги старого совминовского аппарата Николая Рыжкова рвутся в национал-патриоты спасать народ «от имени отечества».

Да. Неизбежность перехода от «команды» к «рынку», от тоталитаризма к демократии, от засилья одной гос-идеологии к свободе личности неоспорима, но было бы большой ошибкой считать этот переход по той схеме, которую избрало правительство, уже необратимым.

Ни на минуту нельзя забывать, что «социалистическая» экономика осталась и ее фронтальное разрушение еще не есть созидание рыночной экономики.

Осталась раздираемая националистами и «патриотами» огромная армия в бедственном социальном и моральном состоянии. Ее нельзя бросать на откуп «заботам» псевдопатриотов.

Осталась идеология люмпенского большевизма, психология советского гражданина — не как вина, а как беда, как порождение системы тоталитаризма.

Поэтому спешить — не значит далеко продвинуться вперед. Методами генерала Пиночета, к чему некоторые «теоретики» призывают, в России нового цивилизованного общества не построить. Что может быть, так это антикоммунистический большевизм, большевизм наоборот. Великорусская «идея», так до конца никем, даже ее великими создателями, не понятая, в наших условиях выродится в шовинизм, в поиск врага в представителях других народов, скорее всего превратится в обыкновенный фашизм.

В многонациональном государстве со сложной трагической историей, с незабытыми обидами репрессированных народов, государстве без признаваемых всеми границ, законов и Конституции, государстве, нафаршированном расщепляющимися, химическими и бактериологическими изделиями и объектами, просто оружием и взрывчаткой, если сейчас всем этим пренебрегать и поспешить, жизнь может стать проблематичной.

Если в годы перестройки теряли время, то это не значит, что, заспешив теперь, его можно вернуть. Спешить не надо. Поспешишь — людей насмешишь. Хотя и не до смеха. Правду говорят: «Раньше было плохо, а сейчас никак»… Полнейшая неуверенность и неопределенность во всем. Люди хотят не обещаний, что «к осени» или через два года будет лучше, а четкой, аргументированной, понятной программы мер.

Вот с этим надо спешить. Надо разорвать замкнутый круг. Не будет у правительства успеха, пока не будет народной поддержки. А поддержки не будет, пока не будет успеха. Разорвать этот круг можно пока словом, понятной и ясной людям логикой. Сегодня все держится только на вере в Президента России Б. Н. Ельцина. Ему верят как человеку, как личности. Это немало. Но и только…

Как-то я вмешался в дискуссию очень больших эрудитов в компании М. С. Горбачева. Спор шел о том, чем различаются периоды: «перестройки» и «послепутчевый». Я позволил себе сказать, не чем они отличаются, а что у них общего. И «перестройка», и то, что настало после нее, не основываются на четких политических и тем более экономических программах. Михаил Сергеевич с этим не согласился. Может быть, я и не прав. Но я как не знал такой программы во время перестройки, так не знаю ее и сейчас. Общие здравые демократические принципы были и есть. Но этого мало. Тем более для первой «социалистической» страны, которой надо найти выход из этого «социализма» и не потерпеть поражения, не скатиться к варварству.