Пи-ип, пи-ип, пи-ип.

Рядом с аудиторией Эдж проверял, прибыл ли буфет. Несколько человек из UNIT уже выпивали в баре. В плексигласовом окне Эдж увидел, что что-то летело к Башне. Было уже темно, но ему удалось разглядеть силуэт вертолёта.

— Боже правый! Это же модель 47G-3B-2! Много лет я уже таких не видел.

Это сказал генерал Монро. Эдж припоминал, что генерал сделал что-то важное во время сражения с автонами, но не помнил, что именно.

— Кажется, их любили использовать итальянцы, — продолжал Монро. — UNIT купили больше десятка таких.

— А как у них с манёвренностью? — спросил Эдж. Он переживал. Он не припоминал, чтобы в обеспечении безопасности презентации были задействованы вертолёты. — К примеру, сможет ли он повернуть до того, как долетит до нас?

— Только если сбавит скорость.

Генералу было приятно блеснуть своими знаниями перед гражданским. Как и многие высшие чины UNIT, он продвинулся по службе скорее благодаря преданности Элите Власти, чем благодаря своей компетенции.

— Двигатели «Lycoming engines». Мощные, но скорость взлёта всего триста метров в минуту, и…

Пи-ип, пи-ип.

— Ух ты! А вы не думаете, что эта чёртова хрень должна нас убить?

Именно так Эдж и думал. Он принял волевое решение: он решил бежать. На бегу он заметил директора, спешащего по лестнице на наблюдательную площадку. Эдж побежал за ним.

Пи-ип.

Вертолёт врезался.

Телекоммуникационная Башня была достопримечательностью с самой своей постройки в 1960-х. Тогда её называли Почтовой Башней, и какое-то время она была символом всего современного в Лондоне шестидесятых годов. На короткое время она стала домом для компьютера WOTAN, затем она досталась военным, которые добавили ещё тридцать метров радиолокационного оборудования, предназначенного для обнаружения межконтинентальных ракет. Это всё давно уже не использовалось.

Сейчас Башня выглядела особенно впечатляюще. Со стороны туристам казалось, что огромный огненный гриб был частью великолепного светового шоу; они интересовались, как приобрести билеты на следующее такое представление.

Внутри же Башни, одетые в чёрное, как менестрели, боевики добивали оставшихся гостей. Эдж выбежал на наблюдательную площадку, где его встретил директор.

Улыбаясь, Гелиос схватил Эджа рукой и швырнул его через парапет.

— Осторожнее на последней ступеньке, — сказал он. — На ней убиться можно.

Когда Себастьян Эдж долетел до воды, он летел уже так быстро, что с таким же эффектом мог упасть на бетон. За секунду до того, как его кости разбились, он понял, что так и не получит добавку к зарплате, а значит так никогда и не сможет себе позволить причал в порту Найтсбридж, о котором всегда мечтал.

А наверху на наблюдательную площадку выбежали два боевика. Директор Гелиос дёрнул вшитый в его пояс шнур. Над его головой надулся гелием шар и тут же унёсся ввысь. Один из боевиков выстрелил в него короткой очередью.

— Бросьте, солдат, — посоветовал командир. — Он своё ещё получит.

Над Башней, из вертолёта навстречу Гелиосу спустился трос со страховочной системой. Когда его вертолёт улетал к северу, в направлении Солнцеловки, Гелиос представлял себе последние моменты Башни: она ломается пополам; по периметру основания оставшегося обломка детонирует пластиковая взрывчатка, обломок рушится, его куски падают в море. Операция прошла успешно.

Огни на бульваре Детонации горели тускло. В оставшиеся до комендантского часа несколько минут, женщины и дети сидели снаружи, греясь во впадинах викторианской кирпичной кладки.

Капитан Йейтс целеустремлённо шёл, грязь на его пути доставала до его голеней. Временами он останавливался, чтобы ответить на приветствия «Невинных», как он любил называть людей, которых охраняли его солдаты.

Большинство тоннелей построенной в девятнадцатом веке канализационной системы были названы в соответствии с чёрным юмором его солдат: Напалмовая улица, Узи авеню, терраса Брошенных Гранат. Более важные маршруты были названы в честь знаменательных церемоний, некогда определявших ход национальной жизни Британии. Улица Коронации, к примеру, вела прямо под Британскую Библиотеку. Именно туда сейчас направлялся Йейтс, поскольку центр его операций находился в одном из огромных хранилищ Библиотеки.

Руководить сопротивлением из самого центра столицы было непросто. Враги были повсюду, хотя они, как подозревал Йейтс, уже утратили интерес к его войне на изнурение. Он знал, что атака на Телекоммуникационную Башню всё изменит.

Йейтс подошёл к ржавой железной лестнице и полез по ней вверх, в Библиотеку. Его кабинет был заставлен предметами, собранными за многие годы во время вылазок в музеи, галереи искусств, и магазины игрушек.

Иногда Йейтс рассматривал их часами: пара футбольных бутс; кружка в честь женитьбы принца Чарльза и леди Дианы Спенсер; комикс «Орёл»; жестянка с леденцами; фотография его матери; обложка «Radio Times» от 23 октября 1993 года; фигурка супер-героя с орлиным взглядом и хватающими руками; билет из лондонской подземки; каштан; фунтовая банкнота; банка джема; детская железная дорога. Они напоминали ему о Британии, которая однажды восстанет из-под волн. Йейтс верил, что ждать осталось уже не долго.