– Что верно, то верно, – глубокомысленно поддержал русского Крюгер. – Иди-ка ты, Фриц, впереди. Эй, Сергей, сбавь обороты.

– Да пошли вы! – хрипло огрызнулся Думкопф, спотыкаясь о какую-то гнилую корягу.

– Да что это, – продолжал веселиться Черкасский. – У меня кореш один есть, Чипполино его кликуха. Не от слова ЧИП, а от персонажа одноимённой сказки, ее, по-моему, Пушкин написал.

– Ну, не совсем Пушкин… – деликатно кашлянул Адам.

– А я знаю, я знаю! – закричал Фриц. – Сказку «Чипполино» написал Хемингуэй!

– О, Боже! – Крюгер взялся за голову.

– Да не важно, кто её написал, – гулко пробасил русский, используя подаренный Федерманом автомат в качестве мачете. – Главное во всей этой истории то, что голова у этого моего приятеля действительно напоминала луковицу. Урод, короче, он был редкостный, но бабы по нему сохли, так как зелёных тот много зашибал. И вот однажды шёл он ночью домой…

– Эй, вы не слышали? Странный какой-то звук? – встрепенулся Адам, но Думкопф с Черкасским даже ухом не повели.

– Возвращался, в общем, этот парень ночью домой, – продолжил рассказывать свою историю русский, – а дело в первом часу ночи было на окраине города. Здорово был Чипполино в ту ночь навеселе. Проходит мимо городского кладбища, видит сторож на скамеечке у какой-то могилки сидит, водку пьёт и салом закусывает. Решил, значит, этот Чипполино от нечего делать сторожа напугать. Перелез через забор, подкрался и как заорёт: «Твою мать!!!». И что вы думаете?

– Наверное, тот сторож на месте концы от страха и отдал? – предположил Думкопф, ехидно улыбаясь.

– А вот и нет, – Серёга довольно осклабился, – сторож даже не вздрогнул, лишь посмотрел на Чипполино каким-то мутным немигающим взглядом и ничего тому придурку не сказал. Чипполино, понятное дело, расстроился и грустный к выходу с кладбища побрёл. Только он за ворота ступил, как слышит хриплое из-за спины: «По территории кладбища гуляй сколько влезет, но за ограду не заходи». И в следующую секунду на его лукообразную голову обрушилась совковая лопата. Такая вот жуткая история.

– Так это что же получается, – удивился Крюгер, – что кладбищенский сторож принял твоего приятеля за покойника?

– Странные вы, фрицы, люди, – сокрушённо покачал головой Серёга. – Нет у вас русского чувства юмора.

– Русского размаха фантазии у нас нет, – обидевшись, огрызнулся Адам. – О, снова этот звук, прислушайтесь!

Черкасский с Думкопфом прислушались.

– И действительно, – согласился русский, – будто бензопила где-то работает.

– Это не бензопила.

– Тогда что же?

– Не знаю…

Странный звук был Крюгеру определённо знаком, но где он его уже слышал, вспомнить сразу не удавалось.

– Если я не ошибаюсь, оно приближается прямо к нам, – вкрадчиво заметил Фриц.

– Кто, бензопила? – не понял Серёга.

– Нет, – Адама озарило, – это танк!!!

– ЧЕГО?!!

– Не орите, болваны! Это танк однозначно. Давайте лучше найдём подходящее укрытие.

Приличного подходящего укрытия, как назло нигде не находилось, а танк уже ревел совсем рядом, и определить, из какой части сельвы он появится, было решительно невозможно.

– Разойдёмся в разные стороны, – строго приказал Крюгер. – Сергей, приготовь свой автомат.

Но воспользоваться оружием не понадобилось.

Часть густо разросшейся растительности судорожно затряслась, и из неё появился бронированный тёмно-зелёный борт ревущего бронетранспортёра.

– Так ведь это же… – высунулся из кустов Черкасский.

Адам многозначительно покрутил пальцем у виска, и Серёга снова исчез в своём ненадёжном укрытии.

Конечно, они не могли не узнать ту самую боевую машину, которую отважные путешественники угнали с базы фарковцев, преподнеся её прямо в волосатые лапы бравого команданте Федермана.

Танк неумолимо давил сельву, прорубая своим бронированным корпусом в её буйной растительности целые туннели.

Вопреки ожиданиям, машина никем не сопровождалась. Не было видно ни кортежа из джипов, ни спешившихся боевиков, что само по себе казалось странным.

– Давайте вперёд, – хрипло прокричал Серега, и Адам с Фрицем нехотя поспешили за своим неугомонным приятелем, так и норовящим нарваться на очередные неприятности.

От всего происходящего веяло крайним идиотизмом.