Долгонько пришлось за ним побегать. Хитрющий попался, гадина. Обходил все ловушки, словно кто его предупреждал об опасности.

Мичуа даже советовался по этому поводу с ехчки Кури. Попросил поговорить с богами, спросить, не прогневал ли кто из его людей владык всемогущих. Жрец обещал посредничество, а через несколько дней явился испуганным и смущенно развел руками.

Было-де ему видение. Говорила с Кури женщина-змея Фуратена, но речи её были до того невнятными и запутанными, что ехчки так ничего и не понял. Однако богиня показалась в алом сиянии. Это, по всей видимости, означало кровь. Так что можно надеяться, что исход противостояния людей и зверя сложится в пользу первых.

Сегодня перед охотой верховный жрец совершил жертвоприношение в честь повелительницы озера Гуатавита. Принес ей в жертву десять попугаев, пару морских свинок, воскурил благовонный моке. По одному ему понятным приметам сообщил, что подношение принято Фуратеной благосклонно.

Усаке со своей стороны посулил, что в случае благополучного завершения охоты всё медвежье мясо будет отдано богине, а, кроме того, она получит пять драгоценных расписных плащей, несколько золотых фигурок чунсо и три больших куска чуекуты – «зеленого льда».

Жрец потупил глаза, чтобы скрыть алчный блеск, загоревшийся в них. Обещанного вождем было более чем достаточно…

Медведь оказался именно в том месте, которое указал, посоветовавшись с Фуратеной, ехчки. Молодец старик. Сколько уже лет верой и правдой служит своему племени.

Ну и зверюга. Вождь еще никогда не встречал такого огромного медведя.

Правду сказать, в последнее время они почти перевелись в этих местах. Проклятые суачиос! Все беды от них. А ведь Кури рассказывал, что в старых преданиях говорится о том, что земли муисков раньше изобиловали всевозможными животными.

– Не пора ли начинать? – почтительно обратился к усаке один из дюжих телохранителей-гуеча.

Возлежавший на позолоченных носилках Мичуа нахмурился.

Совсем распустились. Обратиться к вождю в то время, когда он предается раздумьям. Надо будет наказать нахала, чтобы другим неповадно было. Строгость в отношении черни всегда полезна.

Впрочем, и впрямь пора начинать.

Мичуа взмахнул рукой.

На поляну со всех сторон посыпались его воины.

Завидев людей, медведь злобно оскалился и встал на задние лапы. Стало видно, что он на добрых три, а то и четыре головы выше самого высокого из гуеча. Зверь замахал в воздухе передними лапами и издал угрожающий рык.

Лучники выпустили в него тучу стрел, но те практически не нанесли медведю урона. Лишь одна из них расцарапала ему нос, и Космач обиженно завизжал.

Вновь опустившись на четыре лапы, он попытался вырваться из кольца, но был встречен новым градом стрел. На этот раз несколько оперенных палочек застряли в его шкуре. Вреда они, конечно, не причинили – слишком уж толстой была шкура у Космача. Однако медведь разозлился не на шутку.

Он стал вертеться на одном месте, угрюмо рассматривая неприятелей. Кому из них первому пустить кровь?

Больше всего Космачу не приглянулся двуногий, почему-то не стоявший, а лежавший на чем-то блестящем, которое держали за толстые ветки четверо его сородичей. Но путь к этому двуногому преграждали еще несколько врагов, державших в лапах длинные острые палки.

Вот одна из таких палок, свистнув в воздухе, впилась в правую заднюю лапу медведя. Еще одна угодила ему в бок, но отскочила.

Зверь бросился на обидчиков, но те оказались более проворными и сумели улизнуть от острых когтей. Зато живая стена между Космачом и лежебокой заметно прохудилась. Можно попытаться атаковать.

Животное проворно затрусило в сторону носилок.

Мичуа презрительно поглядел на медведя. Сейчас ему покажут.

С трех сторон к зверю подскочили гуеча с сетками. Метнули их в Космача.

Попали.

Запутавшийся медведь свалился наземь и принялся кататься по траве, пытаясь освободиться от прочных уз.

«Как бы не так!» – злорадно ухмыльнулся усаке.

По его знаку несколько воинов принялись колоть зверя копьями. Тот пронзительно визжал, точно дикая свинья пекари. Кровавая пена выступила на оскаленных зубах Космача. Он рванулся изо всех сил, и путы ослабли. Еще один мощный рывок.

Свобода.

И всего несколько шагов до того, лежащего.

Медведь в один миг преодолел это расстояние.

Усаке ничего не понял.

Вот только что его носилки держали четверо верных гуеча.

Всего миг назад.

И… их уже нет.

Они… бросили своего вождя. Своего повелителя.

Данная мысль настолько не укладывалась в сознание Мичуа, была настолько невероятной, абсурдной, что усаке забыл обо всем на свете. О том, где он, собственно, находится. Об охоте. О медведе.

Забыл.