– Думал, я умерла?

Уильям покачал головой.

– Поговаривали такое, но я не верил. Когда ты ускользнула из тюрьмы, когда ты сбежала отсюда, люди что только не предполагали. Мол, погибла, разбилась о камни, спрыгнув с утеса. Или утонула. Другие клялись, что видели, как ты выплыла. А еще… – Он замолчал.

– Что, Уильям?

– Говорили, что ты взлетела. Взмыла вверх, словно рожденная носиться по воздуху птица. – Он смотрел мне в глаза, но не искал в них ответ, словно не желал знать наверняка.

– Я ничего не помню о той ночи, – сказала я. – Может, упала, или выплыла, или ударилась головой о камень. Мне повезло. Но я не умерла, это точно.

Уильям сверкнул улыбкой, и я снова увидела в нем того мальчишку, с которым выросла. Мальчишку, которого любила.

– Да, ты определенно жива, Бесс Хоксмит, и я искренне рад! А теперь посидим дома, расскажешь мне все, что с тобой случилось за эти годы.

Мы свернули с узкой улицы на длинную дорогу к Бэтком-холлу. Я выглянула в окно. Великолепный особняк по-прежнему впечатлял размерами, ярко-красным кирпичом, множеством окон и дымоходов, окруженный зеленеющими лужайками и деревьями. Впереди красовались взращенные с любовью клумбы. Интересно, как меня примет семья Уильяма, слуги? Кто из них меня узнает? Как же неловко будет отвечать на их вопросы…

– Такой чудесный день, – поспешно произнесла я. – Давай не будем терять его в четырех стенах. Я бы лучше прогулялась по твоим замечательным садам. Вспоминаю их с теплотой.

– С удовольствием. Кинс! – Уильям постучал в потолок двуколки. – Будьте добры, остановите.

Мы шагнули на мягкую землю, и я глянула на кучера. На моей памяти Кинс долгие годы служил конюхом отцу Уильяма. До сих пор жив, удивительно, не говоря уже о том, что еще и продолжает работать. Выражение его грубоватого лица слегка изменилось – он меня узнал. Алоизиус завозился в сумке, словно почуяв, как меня изучают. Однако Кинс молча отвернулся и цокнул языком, вновь понукая лошадь. Двуколка последовала дальше, к дому, Уильям подал мне руку, и мы прошли сквозь увитые розами ворота.

Издалека сад казался прежним, однако вблизи стало ясно, что все заросло сорняками, изгородь неровная, а фигурным деревьям никто не придает нужную форму.

Уильям вздохнул.

– На цветы больше нет времени, Бесс. – Он махнул рукой на кое-как посаженные белые розы. – Все, что здесь сейчас есть, выживает само по себе. Мы тратим все силы на растущую позади дома репу, бобы и прочие овощи.

– Никогда не думала, что ты займешься грядками!

– Я тоже. Но теперь приходится. Мы должны делать все, что можем, дабы облегчить ужасные страдания, которые нам принесла война.

– А как же твоя жена, как она терпит садовника в мужьях? – По отразившейся на лице Уильяма боли я поняла, что сказанула лишнего. – Ох, прости!

– Ты же не знала, откуда тебе… Она умерла два года назад. От оспы. Такая безжалостная болезнь, забрала многих.

– А твой отец? И Гамильтон? – Я мысленно дала себе пинка за то, что не расспросила про его семью раньше.

– Бесс, мой отец был уже стар, когда ты… когда ты еще жила здесь. Он умер до войны. Думаю, ему повезло. Гамильтон… ну, он не смог спокойно смотреть, как угрожают королю. Он с самого начала сражался на стороне роялистов и, увы, погиб, исполняя долг.

– Бедный мой Уильям.

– Мне пришлось куда лучше, чем многим. У нас с Ноэллой не было детей, нам не пришлось лицезреть их страдания. И у меня до сих пор есть дом, по крайней мере, на данный момент. Однако хватит обо мне. Бесс, что привело тебя обратно в Бэтком?

– Я кое-кого ищу.

– Будь осторожна, настали опасные времена.

– А когда они были иными?

– Никому нет доверия. Война… натравила людей друг на друга, настроила брата против брата. Убеждения меняются с каждым новым приливом.

– Полагаю, у людей есть куда более важные дела, чем я.

– Не рассчитывай. Люди ищут, на ком выместить гнев за свои беды. Многие потеряли любимых и близких. Кто-то утратил средства существования. Кто-то умер от нехватки хлеба. Они не знают, что их ждет дальше. Сейчас город поддерживает короля, но скоро это изменится. Здесь больше никто не желает сражаться. Когда сюда войдет Кромвель, никто не выступит против.

– Что же станет с тобой, Уильям?

Он помолчал, касаясь цветущей розы и глядя, как лепестки опадают на землю.

– Я откажусь от поместья и положения. Другие уже так поступили, и им было разрешено остаться.

Я прижала ладонь к его руке.

– Мне грустно видеть тебя таким, слышать о твоих страданиях. Жаль, что мы не встретились в более счастливое время. Потерять все…

Уильям глянул на дом, ставший приютом многих поколений его семьи.

– Знаешь, любопытно, что мне уже все равно, где жить. У меня нет наследника. Я сам по себе. По правде говоря, я разделяю принципы Кромвеля, хотя сам он мне отвратителен. Он жесток и беспощаден ко всем, кто ему противостоит. Впрочем, война есть война, верно? – Уильям слабо улыбнулся. Теперь мне казалось, что он ужасно постарел. Лицо его прорезали скорбные морщины. – Ты так и не рассказала о себе. Где ты была все эти годы? Как мир встретил упрямую Бесс, которая не хотела принадлежать ни одному мужчине?