Чело Джаспера прояснилось впервые за время всего разговора. Интересно, сколько человек прошли мимо королевского трона с просьбами вернуть утраченные титулы или получить что-то другое по милости короля?

– Я пришел сюда не просить, сэр, – твердым голосом поговорил Тюдор, хотя ему было крайне тяжело умолчать в подобный момент о Пембруке и к тому же откровенно лгать. – Я привез сюда из Уэльса своего племянника, потому что посчитал уместным представить его кровному родственнику и тезке, королю Генриху. При всех ваших выпадах, мастер Брюер, мой племянник принадлежит к роду Ланкастеров.

Дерри Брюер смерил обоих посетителей холодным взглядом, впитавшим заштопанные места и потертую ткань камзола Джаспера, а также его заношенные сапоги, кивнул и как будто бы расслабился. А потом, к удивлению Джаспера, взял короля Генриха за руку и наклонился к нему, посмотрев ему прямо в глаза:

– Ваше Величество! Пришел ваш брат, с вашим племянником, сыном Эдмунда.

С неторопливостью зимней оттепели в глазах Генриха засветилась какая-то искра. Склонив голову, он повернулся к стоящим перед ним людям, и уголки его рта шевельнулись.

– Сколь благословил меня Господь, джентльмены. Сколь благословил меня Всевышний вашим визитом, – проговорил монарх голосом высоким и негромким, соединявшим в себе петушиные стариковские ноты и детскую напевность.

Затем он протянул руку, и глаза Джаспера остановились на бледных пальцах, скорее костяных, чем облеченных плотью. Но, несмотря на это, он принял королевское рукопожатие, порадовав правителя прикосновением. Затем король повернулся к своему сводному племяннику, и Генри Тюдор позволил, чтобы его еще раз подтолкнули вперед, и молча и внимательно проследил за тем, как монарх принял и пожал его пальцы.

– Какой хороший мальчик, – проговорил король Генрих. – Очень жаль твоего отца. Но скольких теперь уж нет в живых… Не знаю как… – Голос его угас, и Дерри Брюер немедленно поспешил положить руку короля ему на колени и поправить подоткнутое одеяло. Вновь повернувшись к дяде и племяннику, он посмотрел на обоих пристальным взглядом… материнским взглядом овцы, обороняющей своего ягненка.

– Его Величество неважно себя чувствует и быстро устает, – сообщил он им обоим. – Я сделаю для вас все, что в моих силах, мастер Тюдор.

– Я ничего не просил, – поправил его Джаспер.

– Я знаю это, однако вы сражались за короля в золотую для него пору. Это заслуживает награды.

Старший Тюдор почувствовал, что у него перехватило дыхание. Он едва смел надеяться.

– А это верно, что Йорка изгнали из страны? – спросил он уже шепотом. Лондон был полон слухов и сплетен, в которых угадывалось немного правды. Надежно известно было только одно: что все войско Уорика спешно ушло на север и с тех пор от него не приходило никаких вестей.

Джаспер не попытался отодвинуться, когда Дерри взял его за плечо. Не стоит оскорблять человека, способного вернуть ему Пембрук. И даже напротив, он позволил Брюеру отвести его на несколько шагов в сторону – так, чтобы их не услышал король.

– Сегодня утром мне сообщили, что Эдуард Йоркский был вынужден бежать, – с мрачным удовлетворением произнес Дерри. Он столько лет трудился, чтобы добиться этого, и теперь не скрывал гордости.

– Значит, он жив? – спросил Джаспер, задумчиво прикусывая губу.

– Увы, да. Он бежал на корабле с горсткой приближенных.

– Это значит, что он вернется, – уверенным тоном проговорил старший Тюдор.

Дерри Брюер посмотрел на него, раздумывая, стоит ли оспаривать это предположение, и решил, что не стоит.

– Он попытается вернуться. И когда он решится на это, мы убьем его. Он разжирел и утратил быстроту… Вы знаете об этом? Половину дня пьет, рыдает и блюет. В конечном итоге трон оказался ему не по силам. Нет, время его закончилось, не сомневайтесь в этом.

– А вам не случалось ошибаться, мастер Брюер? – с горькой улыбкой произнес Джаспер. Он провел в изгнании больше десяти лет, в то время как дом его был отдан врагам и чужим людям.

К его удивлению, Дерри усмехнулся:

– О, сынок, я совершал такие ошибки, в которые трудно поверить! И одна из них стоила мне этого глаза. Но мы же не ангелы, так ведь? Делаем все возможное, ошибаемся, разбиваемся в кровь… Однако идем вперед и не оглядываемся назад.

Возможно, последние два слова напомнили собеседникам о том, что они оставили короля и Генри Тюдора наедине. Обернувшись, они обнаружили, что те заняты разговором. Монарх улыбался, и тревожные морщинки на его лице разгладились. Дерри ощутил, как защипало его глаза, и покачал головой: