Има продолжила свой рассказ по-грузински, чтобы не смущать девочку:

– 

Бедный ребёнок живёт на наркотиках. Господи! За что эти муки невинному созданию! Как могла она за свои неполные семнадцать лет столько нагрешить, чтобы в наказание выносить такие боли, а потом умереть, так и не увидев мир? Несправедливо это!

Она подошла к девочке, подложила ей подушку, пригладила волосы, поцеловала в лоб.

– 

Вай мэ, швило*! – запричитала Има. – Если Леночка умрёт, не смогу я жить спокойно. Посмотри, какой ангел! Знаешь, что я подумала? – она взяла руку внука в свои маленькие ладошки, притянула её к губам и, глядя на него в упор, сказала:

– 

Если это непорочное создание так страшно мучается, то что будет с такой грешницей, как я, когда Он заберёт меня? Это меня пугает!

– 

Барух ха-шем**! Ты не грешила пред Ним. А перед людьми твой единственный грех – любовь! Сколько мужчин ты любила? Ничего! Я тебе прощаю. Ведь я – твоя последняя любовь?

– 

Я же сказала – ты трепач. Но ты моя самая большая слабость. Что бы я делала, если на старости лет не подарили

*Швило – обращение «ребёнок» (грузинский).

**Барух ха-шем – «благословение Его» (иврит).

бы мне тебя? Наночка – святая. Она принесла тебя в этот мир на мой полувековой юбилей… Только отпраздновать наши круглые даты мне, видно, не придётся.

– 

Ты мне веришь? – крепко обняв её рукой с букетом, спросил внук.

– 

Только когда ты не валяешь дурака.

– 

Жить тебе здоровенькой, не менее чем до моих двадцати пяти. И болеть ты не будешь больше аж до самой смерти.

Има поцеловала руку внука:

– 

Ты бессовестный лгун, мой маль-чик Ле-ван-чик! – произнесла она удушливым шепотом, взяла термос и вышла из палаты.

Но Леван хорошо знал, что она поверила ему безоговорочно. Крёстная называла его и мальчиком, и трепачом, и вообще обращалась с ним, как с котёнком, но верила, почти как Богу. Когда её упрекали за такое безграничное доверие к словам и поступкам ребёнка, Има отвечала с непоколебимой уверенностью:

– 

Гений тем и отличается от простого грешника, что он абсолютен. Он либо абсолютный грешник, либо святой. Лёвушка – святой!

Натали Арье прожила жизнь, полную событий и превратностей судьбы. Она была фатально красива, умна от рождения, широко образована, страстна, любознательна и предельно честна. Мужчины, влюблявшиеся в неё, обладали бурным темпераментом и талантами. Они сами по себе были обречены на яркую, но короткую жизнь, а она, оставшись трижды вдовой, приобрела звание «роковой женщины». Своих детей у неё не было. Поэтому профессор Тбилисского и Оксфордского университетов, эксперт ЮНЕСКО Наталия Арье-Глонти, вернувшись с юбилейного вечера в честь своего пятидесятилетия, восприняла весть о рождении сына у любимого племянника, как персональный подарок судьбы. С каждым годом всё более сокращая свою общественную занятость, оставив должность в ЮНЕСКО, она назначила себя гувернанткой внука, добросовестно и с любовью трудилась в этой должности, за что и получила титул Има.

Одарённый от рождения и воспитанный такой гувернанткой, восемнадцатилетний Лев Арье был полностью самостоятельным, энциклопедически образованным и

необычайно духовно развитым молодым человеком. Он рано определил сферу своей деятельности: изучение сути духовных сил человека и живой природы. Вот так – просто и лаконично. И это в двенадцатилетнем возрасте! Поверьте, бывает.

Лев стоял перед кроватью Леночки. Бледное личико девочки оставляло ощущение ожившего лика с иконы великомученицы…

Да! Оно! На иконе из Метехского замка!.. Её лицо!..

– 

Подайте, пожалуйста, воды. Там, на тумбочке, в стакане, – голос Леночки слабый, но наполненный, грудной, тёплый.

Лев подал воды, поддержал головку, помог больной напиться. Она выпила, поблагодарила взглядом и снова закрыла глаза.

Он вспомнил о цветах. Нашёл в тумбочке Имы литровую банку, налил в неё воды, поставил банку на стул возле кровати больной и снял целлофановую упаковку с букета.

– 

Разрешите преподнести розы самой красивой девушке. Эти розы прислала моя мама. Она сама их разводит возле нашего дома. Сегодня утром она их срезала и сказала, чтобы я вам подарил. Понюхайте. Они пахнут Грузией, домом, мамой!

– 

Спасибо! – Лена сделала над собой усилие и улыбнулась. – Розы пахнут ясным днем, а у нас пасмурно.

– 

Правильно, – обрадовался Леван её ассоциации, – это лучики солнца, они должны вас согреть.